Улюкаев выступил в суде с последним словом. Как это было
Улюкаев закончил читать последнее слово. Судья объявила, что приговор будет оглашен 15 декабря, в 10:15 мск.
«Как бы ни сложилась моя судьба, остаток жизни я посвящу отстаиванию интересов людей.
Как сказал Сократ: вот уже время идти отсюда: вам — чтобы жить, мне — чтобы умереть. Десять лет для человека 62 лет от роду не слишком отличаются от смертного приговора.
Ну и хочу поздравить всех с Новым годом. Будьте здоровы».
«Непопулярный ныне Маркс сказал, что человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Вот почему я с радостью воспринял выступление прокурора. Потому что работа по методам Вышинского — это прошлое.
Хочу высказать слова признательности моим друзьям и товарищам, их немного, но они есть. Хочу поблагодарить неизвестных людей, которые во время прогулок на улице подходили, подбадривали, передавали слова поддержки.
И последнее. Хочу признать себя виновным. Я виноват в том, что слишком часто шел на компромиссы, шел по легкому пути, пытался выстраивать отношения, лицемерил, крутился в бюрократическом хороводе.
Только когда сам попадаешь в беду, начинаешь понимать, как тяжело на самом деле живут люди. А когда у тебя есть вес, то просто отворачиваешься.
Простите меня, люди».
«Следствие и обвинение, вместо того чтобы разобраться, сшило дело белыми нитками. Надеюсь лишь, что суд поднимется над этими инсинуациями и не станет отнимать сына у пожилых родителей.
История меня оправдает. Жернова истории мелют медленно, но неумолимо».
«Это как в романе «Золотой теленок»: «Пилите, Шура, деньги. — А если там не золото? — А что же там еще, по-вашему?» Что там может быть в тяжелой сумке, если не деньги.
$2 млн дал некий инвестор, так это инвестиция. Прямо история про эффективного инвестора. А не свидетельствует ли это о наличии в «Роснефти» черной кассы? Так называемой неучтенки?»
Улюкаев начал выступать с последним словом.
«Я всегда говорил, что невиновен, и хочу подтвердить это снова. Ни один документ гособвинения не содержит доказательств получения мною взятки. Напротив, они свидетельствуют, что против меня была совершена чудовищно жестокая провокация.
Не то свидетель, не то потерпевший, который растворился где-то между Ханты-Мансийском и Римом, растворился, как растворилась и синергия от приватизации «Роснефти». Только запах серы в воздухе остался.
Процесс вызвал очень большой интерес публики. Похоже на цирк. Немолодой человек картонным судом отмахивается, а публика сидит в картонных креслах и наблюдает. Но я хочу сказать, что колокол может начать звонить по любому из вас.
Представьте себе чиновника, который вдруг перестал вам нравиться. Вы можете пригласить его на прогулку и сказать: «У тебя шнурок развязался!» Пока он будет его завязывать, из кустов выскочат добры молодцы и под белы рученьки увезут его в СИЗО».
«И последнее: обвинитель говорил, что я не поблагодарил Сечина. Но у нас нет статьи за невежливость», — заканчивает Улюкаев.
«Вот он говорит: «Достоверно и несомненно, Улюкаев потребовал взятку у Сечина». Почему достоверно? Со слов одного человека другому человеку? Вот так достоверность, вот так несомненность и вот так очевидность», — говорит он.
«Я не понимаю, за что требует срок обвинение — за образ мыслей эксперта в экономике Улюкаева, за оценку? Я не припоминаю такой нормы права в Уголовном кодексе», — говорит она.
Слово берет адвокат Дареджан Квеидзе. Она говорит о том, что никаких доказательств насчет момента про два пальца Улюкаева на лацкане пиджака у обвинения нет: «Даже подчиненный Сечина Вадим Деревягин, стоявший в том же холле гостиницы на Гоа, никаких жестов не видел».
Каштанова дает такую оценку методам ведения следствия по делу Улюкаева: «Я тебя слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила».
Она напоминает, что из всех сотрудников ФСБ допрошен был только Алексей Калугин, и на этом заканчивает.
Каштанова вспоминает слова Феоктистова о «частном инвесторе», который дал ему $2 млн, которые и были переданы Улюкаеву.
«Этот человек упомянут в деле, там есть его анкетные данные, которые, правда, постоянно менялись. Суть в том, что приговор должен быть исполнимым. Гособвинение предложило вернуть $2 млн по принадлежности, но кому — совершенно непонятно», — говорит она.
