Война полов: почему Россию ждет череда сексуальных скандалов

Бесконтрактная система

«Скандалов на сексуальной почве в России будет все больше, потому что так называемый «гендерный контракт» в нашей стране не работает. Иными словами, принятый в обществе свод правил и представлений об устройстве отношений между полами абсолютно никого не устраивает. Есть страны, где дела с правами женщин обстоят намного хуже, чем в России, однако таких глубинных мировоззренческих расхождений между полами в нормальном, устоявшемся обществе не бывает — это признак кризиса.

Прежде всего, женщины абсолютно не защищены от тяжелых ситуаций, связанных с разводом, — ни традиционными, ни современными механизмами. Семейные связи уже не работают, ответственность мужчины как кормильца за семью перестала быть обязательной. Фактически, родив ребенка, женщина отвечает за него в одно лицо, и полностью зависит от доброй воли мужа, который в любой момент может встать и уйти. Ничто его не держит.

Мы видим, что люди легко разводятся, после развода мужчины редко участвуют в воспитании ребенка, алименты подавляющее большинство мужчин не платит, апелляция к родственникам мало что дает. Защиты ни традиционными семейными скрепами, ни современным представлением о равноправном партнерстве у женщины нет. Решения судов об алиментах не исполняются, родственники и окружение к решению мужчины не поддерживать собственного ребенка тоже относятся спокойно.

Нестыковка ожиданий

Вторая сторона кризиса заключается в том, что у российских мужчин намного более консервативное представление о роли женщины в семье, чем это должно быть в современных условиях. Мужчины по старинке считают, что должны обладать намного большим контролем над жизнью и поведением жены, получать от нее намного больше бытового и эмоционального обслуживания, чем это в принципе сегодня возможно.

Женщина, которая работает и зачастую единолично отвечает за детей, чувствует себя довольно самостоятельной единицей, поэтому удовлетворять консервативные запросы мужа не имеет ни времени, ни сил, ни в общем-то больших стимулов. Однако мужчина, который знает, что может в любой момент встать и уйти, оставив жену с детьми фактически нищей (потому что один работающий человек с двумя, скажем, детьми при типичных российских зарплатах это почти неизбежная нищета) считает себя вправе на очень многое — на неучастие в бытовой жизни, на хозяйское поведение, в конце концов на любовниц.

Такая нестыковка, столкновение взаимных ожиданий, возможностей и связанные с ними страхи приводят к взаимному неудовольствию мужчин и женщин, к колоссальному уровню гендерного напряжения, который не свойственен ни семьям в развитом обществе (в том числе теперь уже и среди образованных людей в России), ни традиционным семьям. В России идет реальная подспудная война полов, и это низовой процесс, который никак не приостановить реакционными мерами вроде пропаганды скреп и запрета сексуального образования в школах.

Языковой барьер

Чтобы решить эти проблемы, надо их как минимум сформулировать. Однако на сегодняшний день нашим обществом еще не выработан четкий инструментарий для разрешения собственных гендерных противоречий. Например, российское феминистское движение концептуально очень сильно зависит от западных образцов. Оно пока не может встретить наш национальный конфликт адекватным определением его проблем.

Системные проблемы у всех обществ, проходящих через трансформацию семейных и гендерных ролей на первый взгляд, одинаковые, однако формулировки, взятые из западных учебников, описывают немного другие обстоятельства, другие сложности, расставляют другие акценты.

Общество мучительно ищет язык, на котором можно говорить о своих проблемах, договариваться по поводу того как дальше жить. Отсюда бесчисленные скандалы в интернете, бесконечные истории обоюдного недовольства. Это нормальный процесс поиска формулировок, выработки языка, позволяющего о них говорить, выработки понимания того, где конкретно лежат самые острые проблемы. Мы учимся о них говорить, значит, мы учимся их решать.

Уже сейчас мы видим существенные сдвиги в общественном сознании. У нас вся страна уже 15 лет читает психологов, пусть и разного качества. Даже в российской провинции люди обращаются к психологам, чтобы не травмировать детей при разводе. Что это, если не признак роста психологической грамотности и осознания гендерных сложностей?

О социальных навыках

История с харассментом — часть одного системного процесса. Как только вы начинаете называть это поведение правильным словом, и говорить о его неприемлемости вслух, сразу пропадает впечатление, что все согласны, и харассмента становится меньше. Теперь начальник, который в офисе хватает свою сотрудницу за задницу, по крайней мере знает, что он злоупотребляет властью. Сотрудница тоже знает, каким словом это можно назвать, знает, что это не нормально. Он знает, что она знает, и наоборот. И, может, начальник и продолжит вести себя по-хамски, однако он уже не сможет делать вид, что все нормально, что сотруднице вообще это нравится, что это не злоупотребление властью, а такой милый комплимент.

В развитых странах подобный инцидент, вероятно, вызвал бы сочувствие у более широких масс. Однако на Западе такие истории происходят достаточно давно, поэтому люди научились реагировать на них более чутко и точно. Ведь практика солидарности — это социальный навык, которому общество учится. Россия только вступает на путь, где люди поддерживают жертв хамского отношения, а не тех, у кого больше власти и привилегий.

Однако сам факт возникновения подобного рода скандалов — свидетельство того, что в обществе зреет понимание, что те же домогательства — это не просто чьи-то личные незначительные неприятности, а массовое явление. Это та проблемная атмосфера, в которой наши женщины живут постоянно. Поэтому когда-нибудь российское общество станет так же чувствительно к злоупотреблениям властью, к нарушениям чужих границ, к системной дискриминации, как, например, американское. Это вопрос времени».

Позиция спикера может не совпадать с мнением редакции.