Лицо-билет: в Петербурге изобрели ноу-хау против очередей

Дмитрий Дырмовский, генеральный директор ЦРТ (Фото: пресс-служба компании)

В уходящем году технологии распознавания лиц и речи попали в число наиболее востребованных в сферах общественной и корпоративной безопасности. В России инновационные системы создает компания ЦРТ, созданная в Петербурге более 20 лет назад. Ее глава Дмитрий Дырмовский попал в финал Премии РБК Петербург 2018 в номинации «Инноватор» как человек, развивающий бизнес, направленный в будущее с технологической и идеологической точек зрения. В интервью РБК Петербург он рассказал о том, как компания решает проблему с кадрами в условиях перегретых зарплат, чем поддерживает прогресс российский законодатель, и какие угрозы сопутствуют новым технологиям:

— ЦРТ существует на рынке 28 лет. За счет чего произошел прорыв в последние годы?

— Проникновение технологий стало гораздо выше. Если раньше эти технологии пугали, то теперь вы разблокируете телефон отпечатком пальца и даже не задумаетесь, что это биометрия в чистом виде. Еще пять лет назад всем было страшно — сейчас это совершенно обыденно.

Кроме потребительской электроники, у производителей биометрии есть задачи более крупные, например, умный город. С помощью камер, подключенных к системе распознавания лиц, мы можем вести поиск преступника по лицу по всему городу. Сейчас у нас есть целый безопасный регион — остров Сахалин. Там такими системами оснащена транспортная инфраструктура — и это обеспечивает серьезное повышение уровня безопасности. Сейчас идет реализация аналогичного большого проекта в Петербурге.

— У вас есть конкуренты в России или за рубежом?

— Компаний, которые обеспечивают полный спектр технологий человеко-машинного взаимодействия — работают и с лицом, и с голосом — в мире, наверное, нет. Отдельно по голосу и по лицу есть довольно крупные американские компании, активно развиваются компании из Китая. Мы уникальны, и за счет этого получаем интересные проекты. Например, в Мексике в 2011 году по заказу правительства мы создали крупнейшую в мире национальную биометрическую систему. Мы показали лучшие технические характеристики в конкурсе и в течение двух лет разворачивали эту систему. Она до сих пор приносит серьезные результаты — ее используют для поиска преступников и раскрытия преступлений.

Мы видим свою задачу в том, чтобы снять барьеры между людьми и машинами, оставить вам больше времени на общение с людьми. Мы стремимся к «zero-интерфейсу», то есть естественному общению между людьми и машинами. Наши технологии позволяют компьютеру узнать вас по лицу, по голосу, понять, что вы говорите, и ответить вам на естественном языке. Эти технологии находят применение в очень разных сценариях. Например, вашим «билетом» в театр или на стадион может быть ваше лицо. Такой проект, кстати, уже был у нас реализован с Эрмитажем — в рамках Петербургского международного экономического форума. А системы голосового самообслуживания, которые мы много лет применяем в контактных центрах, помогают клиентам, например, банков быстро решать свои вопросы, не дожидаясь ответа оператора. Везде, где требуется анализ общения, анализ взаимодействия, мы находим решения.

И, если с готовыми продуктами не всегда легко выйти на конечный рынок, то, что касается технологий, после побед в международных конкурсах у нас появилось большое число партнеров в США, Европе. Мы очень плотно работаем с южно-корейскими компаниями, которые встраивают наши решения в свои более крупные комплексы. Отрадно, что российские технологии в этой сфере — одни из лучших в мире.

— На вашем рынке есть перегрев в части зарплаты?

— Да, огромный перегрев. Безусловно, есть и проблема текучки кадров. Решаем ее конкурентными зарплатами, «скамейкой запасных». Понятно, что переманить человека из Google или Amazon невозможно, потому что уровень зарплат несоизмерим. Нам приходится делать ставку прежде всего на молодежь. Мы даем возможность нашим сотрудникам, которые занимаются наукой, не только заниматься разработками, но и активно участвовать в мировой научной жизни — писать научные работы, ездить на конференции. С 2011 года при Университете ИТМО действует наша кафедра, сейчас уже Лаборатория многомодальных биометрических и речевых систем, где мы готовим себе кадры. Нас поддерживает Владимир Васильев, ректор ИТМО.

Радует, что для многих финансовый фактор не является определяющим. Как правило, первое, о чем спрашивают соискатели — про большие интересные задачи. Привлекать лучшие кадры со всей России нам помогает то, что у нас можно очень быстро увидеть применение своих идей. Все, что делают ученые, через два-три месяца уже работает в виде встроенного решения где-нибудь на улицах Сингапура. Такие интересные задачи притягивают перспективных ребят.

— Накладывает ли на вас статус госкорпорации ограничения в части привлечения инвестиций, в части развития?

— Группа «Газпромбанка», в которую мы входим, бизнес-ориентирована, нацелена на серьезный результат и рост капитализации компании, поэтому мы получаем только поддержку во всех вопросах, в том числе с точки зрения финансирования и проектной деятельности. Мы, как и акционеры, нацелены на многократный рост компании, ее международное развитие и технологическое лидерство.

Кроме того, в отличие от стартапов, в которые действительно тяжело привлечь проектное финансирование, мы, во-первых, компания с историей, а во-вторых, прибыльны, у нас положительная большая EBITDA. За 28 лет у ЦРТ не было ни одного убыточного года. Мы делаем не просто красивые истории, а реальные продукты, которые работают. Соответственно за них заказчик готов платить деньги.

— Используете ли вы спин-офф модель?

— Да, такую практику мы сейчас начали. Группа компаний ЦРТ объединяет несколько компаний: ЦРТ, «ЦРТ-инновации» (сколковская «дочка», которая развивает направление биометрии), есть компания в США — Speech Pro, сейчас открыли компанию в Восточной Азии.

— Готовы при случае продать успешное направление?

— Такого прецедента пока не было, но сейчас у нас есть несколько проектов, которые мы, скорее всего, будем полноценно «спиноффить», а дальше посмотрим. Эти направления связаны уже не с речью и биометрией, а с анализом акустических событий для применения в промышленности.

— Законодательство в России успевает за техническим прогрессом?

— Не до конца. Приведу пример. Вы приехали в аэропорт, достаете бумажный посадочный талон, идете ставите один штампик, второй, в самолет вас без талона не пустят. Передовая отрасль — авиация — сугубо бумажная сейчас. Это не прихоть аэропорта, это четкие требования регулятора, который обязывает иметь бумажные посадочные. Было бы здорово, чтобы аэропорт вас узнавал, чтобы вы быстро прошли досмотр, система показала, где ваш гейт, открыла турникет на посадку — и все, без талонов и бесконечных проверок документов. И такие решения у нас есть — на базе технологии распознавания лиц. Хотя технологически мы к этому готовы, даже пилотируем эту систему в России, полностью запустить ее пока нельзя. Мы сейчас прорабатываем с Минтрансом возможности для нужных изменений.

Следующий шаг должен быть связан уже с паспортным контролем. Кто летает в Европу, тот видит, как резиденты Евросоюза могут просто приложить палец к сканеру на границе и пройти. Такие решения экономят кучу времени и главное — это рыночная история. Аэропорт на этом точно зарабатывает, ведь чем быстрее вы оказываетесь в дьюти-фри или в ресторанной зоне, тем больше денег вы там потратите. Чем быстрее идет очередь, тем больше рейсов можно запустить, тем меньше самолеты стоят на земле, а каждая минута простоя самолета — это тысячи долларов. Дополнительно решаются вопросы безопасности, потому что человеческий фактор никто не отменял. Взгляд мельком на вашу фотографию в паспорте — где-то эта проверка срабатывает, где-то нет.

В то же время с точки зрения биометрии у нас продвинутое законодательство. В той же Европе, Германии, например, с биометрией очень сложно, потому что ее жестко регулируют консервативные законы. Лучше, чем у нас, только в Азии, в том же Сингапуре, где бумажные формальности решаются быстрее.

— Какие угрозы несет такое быстрое развитие технологий?

— Этот вопрос волнует человечество много лет. Когда появлялись первые станки, их ломали, потому что люди считали, что они будут отбирать рабочие места. В Костроме купцы скинулись, чтобы железная дорога не прошла через их город. Теперь Кострома находится вдалеке от путей и совсем не так развита, как Ярославль, через который железная дорога прошла.

— Прогресс важнее технологических угроз?

— К сожалению, везде, где есть информация, стоящая денег, всегда будут и злоумышленники, готовые эту информацию украсть, и всегда будут те, кто будет с этим бороться. Пока могу сказать, что работать в области защиты данных удается очень успешно. Приведу в пример опыт создания Единой биометрической системы, которую делает Ростелеком. Мы активный участник разработки этой системы и наш опыт показывает, что вопросы безопасности здесь успешно решаются. Мы поставляем системе свои лучшие разработки — и это действительно технологии мирового уровня. Например, недавно мы вошли в тройку призеров конкурса по обнаружению атак на биометрические системы ASVspoof, а в прошлом году заняли в нем первое место. Эти достижения показывают, что мы лучше всех в мире выявляем подделки биометрических данных.

— Какая поддержка нужна петербургской IT-отрасли?

— Городу нужно работать над инвестиционной привлекательностью, над условиями жизни. Например, мы очень долго искали подходящий офис, потому что город большой, а площади, готовые для заезда, без дополнительных инвестиций не так просто найти, этим нужно заниматься.

Чтобы люди — будущие IT-специалисты — сюда приезжали, нужно увеличивать количество бюджетных мест в профильных вузах по специальностям программирование, математика, искусственный интеллект, машинное обучение, поскольку в нашей сфере сейчас спрос сильно превышает предложение. На рынки туда выходят и западные компании, и китайские центры разработки, и корейские. Кроме того, крупные нефтяные и финансовые компании превращаются в «IT-финансовые» и «IT-нефтяные», переманивая специалистов. Поэтому прежде, всего нужно работать с людьми, чтобы им здесь было жить интересно. С природным климатом ничего не сделаешь, хотя в этом году он порадовал.

— За счет чего компания растет такими темпами и планируете ли вы их сохранить в будущем?

— В следующем году хотим серьезно наращивать международное направление, это будет одним из ключевых драйверов роста, что позволит увеличить темпы роста компании в разы: с 30% хотя бы до 60%. На международную работу сейчас приходится порядка 30%, а цель — довести эту долю до 70%.

Российский рынок составляет всего 3% от мирового. Учитывая, что мы нишевые, а не масс-маркет, нам в этих 3% уже совсем тесно: например, крупнейшие банки мы уже все почти оснастили. Активнее надо двигаться за рубеж. Тем более для этого почти все есть. Есть технологии языкозависимые — вроде распознавания речи, а есть технологии биометрии, которые не зависят ни от языка, ни от расы. На них как раз и основаны решения, с которыми мы работаем и в Европе, и в Азии, и на Ближнем Востоке, и в Штатах.