Дневник кризиса: «Не вижу в удаленной работе будущего»

Петербургские предприниматели продолжают вести хроники своих рабочих дней в период кризиса. По просьбе РБК Петербург они рассказывают о сложных вызовах, на которые приходится искать ответы, и о возможностях для развития. В сегодняшнем дневнике — минусы удаленной работы и «невероятный месяц май».

Олег Жеребцов, основатель и генеральный директор фармкомпании Solopharm:

«Я никогда не был сторонником удалённой работы. Все виды и способы организации труда, связанные с сидением дома, мне искренне не нравились. Я не вижу в этом будущего, и такая работа мне не кажется эффективной.

Сейчас, когда поются оды удалённой работе, все перечисляют преимущества будущего мира, в котором якобы все будут сидеть по домам, — мне не кажется это нормальным. Нет, люди не могут работать, сидя дома... точнее, их работа будет приносить меньше пользы им самим и компаниями, на которые они трудятся.

Сами по себе коммуникации сейчас страдают очень сильно. И дело даже не в том, что Skype или Zoom передают ограниченный набор информации, качество каналов узкое и разрешение экранов недостаточное... дело в том что эмоции, фразы, слова, наш дар убеждения, наша сила обаяния, наши улыбки, разочарования, ирония — всё это мы теряем, используя электронику. Коммуникации — это гораздо шире, объёмнее и полнее, чем просто перечисление фраз и фактов. Я знаю, что люди не принимают решения, имея перед собой только цифры и логические доводы. Им важно видеть перед собой кого-то, кто выглядит убедительным или быть самим убедительным перед аудиторией.

Люди — социальные существа. Им важно признание в группе; важно чувствовать близость таких же, как они. Компании, которые в спешке, пользуясь всей этой ситуацией, принимают долгосрочные решения о переводе большого числа сотрудников на удаленный режим, должны остановиться и посчитать. Им нужно рассчитать процент падения производительности от такой организации труда и сравнить с издержками на аренду офисов. И если конкуренция команд (а конкурируют сейчас на рынке именно команды, а не машины и даже не технологии) для них важна, то я не думаю, что чаша весов склонится в пользу удаленной работы. Эти фирмы будет стагнировать, потому что их повседневная работа не будет наполнена эмоциями, драйвом. Я не знаю, много это значит или нет, для большинства менеджеров и предпринимателей. Но для меня позитивная среда внутри офиса, энергия ежедневного продвижения вперед вместе с командой значит очень много!

Также меня волнует, что не летают самолеты, нет активного переговорного процесса с партнерами из разных регионов. Мы раньше очень много ездили, это было важно для формирования правильного представления о компании и ее продуктах, для создания эффективных партнерств. В какой-то степени волнуют задержки платежей — часть наших контрагентов испытывают трудности и не могут платить вовремя — но таких немного. В целом, ситуация в фарме, конечно, намного лучше, чем в других отраслях. Есть общий фокус на защиту здоровья, на развитие медицины. Люди, оберегая себя, очень много покупают в аптеках, а государство начинает понимать, что те проценты ВВП, которые оно выделяло на здравоохранение, были смешны. Март был просто невероятным месяцем по объему заказов, динамике продаж — в том числе, в аптечной рознице. Апрель для российского фармрынка был умеренным месяцем, в мае рынок просел примерно на 20 процентов — я, впрочем, знаю рынки, которые просели на 90 процентов. Что касается нашей компании, мы растем.

Совершенно неожиданно нашу компанию отнесли к списку системообразующих — это лестно, но я не понимаю, что это значит практически. Я не получаю господдержки совсем и не рассчитываю на нее. Слышал, что обязательную маркировку для производителей лекарств пытаются перенести — если государство на это пойдет, оно снизит уровень стресса для компаний и тем самым их поддержит.

Но основные шаги, которые помогут бизнесу выжить — на стороне самих бизнесменов. Необходимо избавиться от внутреннего страха в части снижения издержек. Нужны переговоры с широким кругом контрагентов о пересмотре условий аренды, рассрочках платежей, снижении оплаты труда сотрудникам, переносе платежей по кредитам, когда нет силы их обслуживать — и вообще много-много разных переговоров!

Я понимаю, что все это в какой-то степени делают — мой тезис в радикальности таких действий; чтобы добиваться снижения арендных платежи не на 50%, а в 3-5 раз. Вполне возможно, что если издержки всех активных предпринимателей будут радикально снижены, то и экономика, и отдельные компании найдут новую точку баланса, смогут жить дальше, пусть и с меньшим масштабом операций.

Мы слабо представляем себе иногда, какова может быть степень нашего успеха в деле переговоров и изменений — в том, чтобы создать новый бизнес-план, пусть даже с очень небольшим уровнем выручки, с очень консервативными расходами — и построить вокруг себя бизнес совершенно нового уровня, способный долго выживать в неблагоприятной среде. Мы недооцениваем тот факт, что во время кризиса люди готовы к новому типу отношений — лучше слышать друг друга, больше уступать, дольше терпеть, совершать более полезные действия с меньшим вознаграждением

Эти рецепты не дадут успеха в 100% случаев. Кризис, который мы переживаем, по своей амплитуде и силе удара, — самый сильный из тех, которые я помню за последние 25 лет. Какие-то компании исчезнут навсегда. Но попробовать построить этот новый гибкий, адаптированный бизнес — все же стоит.

Как бы ни сложилась экономическая ситуация в ближайшие 2-3 года в России, я лично не вижу никакого другого способа поднять уровень качества жизни большинства людей, кроме того, как обеспечить расширение свобод частному капиталу, увеличить качество судебных решений в защиту бизнеса. Я очень надеюсь сейчас, что главный урок кризиса будет — дать возможность большому числу предпринимателей создавать новые компании, строить новые производства, выводить на рынок новые технологии и сервисы. Не государственный капитал, а только частный способен брать на себя риски, искать новые ниши и создавать нечто конкурентноспособное в этой стране».

Записала: Елена Кром