Профессор ЕУСПб - как творится миф об особом пути России

Фото: Д.Травин/wikimedia.org

В свете последних политических событий в российском обществе при посильной помощи чиновников и депутатов вновь набирает популярность идея об особой ментальности и об особом пути нашего народа. Сторонники и противники этой идеи вновь поминают то там, то здесь западников и славянофилов, цитируют Чаадаева и Солженицына, а также достают из-под завалов истории подтверждения своим мыслям.

Корреспондент РБК-Петербург побеседовал с профессором факультета экономики, научным руководителем Центра исследований модернизации Европейского университета Дмитрием Травиным о том, чем объяснима популярность этой идеи сейчас и чем отличается нынешний мессианизм России от образца столетней давности.

Дмитрий Яковлевич, связываете ли вы воскрешение идеи об особом пути развития России с последними политическими событиями?

И да, и нет. Дело в том, что миф об особом пути зависит от двух мифотворцев: от народа и от власти. Власть, естественно, пытается использовать этот миф в своих интересах - и все последние события прямо к этому подводят. Но власть такого рода мифы не может творить без народа.

Значительной части нашего общества хочется думать, что у России особый путь, что мы - не европейская страна, а какая-то особая цивилизация и, что крайне важно, с особой миссией и предназначением. Такого рода ощущения в нашей стране существуют где-то с середины XIX века.

Эти представления не менялись, по-вашему, за все это время?

Конечно, они серьезно трансформируются время от времени. То, что на этот счет думал Федор Михайлович Достоевский, совсем не похоже на то, что думает Владимир Путин. Но, тем не менее, такого рода представления весь этот длинный период так или иначе присутствуют.

На чем базируется наша уникальность, с точки зрения людей, продвигающих эту идею: на особом православном менталитете, на географическом положении, на уникальном историческом опыте?

Если выразить мою позицию одним предложением, то она звучит следующим образом: никакого особого пути не существует, но многие народы мира (и русские здесь далеко не первые) в определенной ситуации предпочитают думать, что именно они, именно этот народ, совершенно особый.

В свое время свой особый путь видели немцы, французы, англичане, португальцы, поляки, сербы. У меня есть некоторые исследования относительно каждого из этих народов.

Так вот, возвращаясь к вашему вопросу, отмечу, что поскольку российским гражданам хочется думать, что мы особые, здесь не так важно, что конкретно придет нам в голову. Важно само желание ощутить себя особыми. Поэтому во все те полтора столетия, о которых я говорил, были разные представления о том, почему мы особые.

Т.е., "особость" нашей страны в XIX веке совсем не та, что в XX веке?

Да. Допустим, в коммунистическое время советский народ считал, что мы особые, потому что мы первыми начали мировую социалистическую революцию, о необходимости которой говорили Ленин и Троцкий, а потом и Сталин. И наша "особость" связана с тем, что мы первыми сделали революцию, к которой придет в конечном счете и немец, и поляк, и англичанин.

А во времена Достоевского считалось, что мы самая сильная славянская и православная нация, которой предстоит две вещи. Первая - освободить братьев-славян от ига всяких империй: сначала Турецкой, а к Первой мировой войне встал вопрос об освобождении - от Австро-Венгерской. А вторая, еще более важная, задача заключается в том, что мы должны сделать весь мир счастливым. В религиозном братстве должны объединиться самые разные люди - и русский народ здесь первопроходец.

Вот это вроде бы совсем формально не похоже на идею большевиков, но по сути это примерно одно и то же - мы сделаем весь мир счастливым, сначала в религиозном братстве, а потом - в антирелигиозном.

Сейчас у нас пытаются что-то в этом роде достать из идеологических сундуков. Но что конкретно достанут и приживется ли это, пока непонятно.

Исходя из европейского опыта, о котором вы говорите, как эта идея, по-вашему, вообще рождается или воскресает?

Мне представляется, что народы приходят к идее о своем особом пути в тот период, когда им особо тяжело живется и они чувствуют себя или просто неудачниками, или чувствуют некое превосходство других народов, по отношению к которым (или самим себе) они должны доказывать: мы не хуже. Ну если очень упрощенно, в переводе на язык психологии это что-то вроде комплекса неполноценности. Но это очень упрощенно, в прямую я бы такие сравнения не стал проводить.

А как народам удается избавиться от "особости"? Например, Германия, чьи жители еще совсем недавно, в начале прошлого века, считали себя совершенно особым народом, отличным от европейцев?

Вы совершенно верно подметили, что немецкие представления конца XIX - начала XX века - накануне Первой мировой войны - строились на том, что немцы - особая европейская культура, которая несопоставима с западной цивилизацией. Эта культура имеет особую духовность.

Вот когда народ проходит через сложный период модернизации и становится таким же европейским народом, как все другие, потребность в идее особого пути отпадает. В предыдущий период надо было себя укреплять такой идеей, а когда сегодня немцы и так себя чувствуют самым экономическим развитым и богатым народом Европы, ей уже особого пути не нужно.

Представления об особом пути играют на руку любому правителю. Но не кажется ли вам, что эту идею часто поддерживают те, кто вроде бы выступает оппозицией властям? Они считают, что удел России всегда будет не очень завидным, говорят, что "с таким народом ничего путного не сделать" и т. д. По сути эти люди подтверждают тезис о том, что Россия - особая страна, ее умом не понять?

Да. Когда я говорю о том, что миф этот творит власть и народ, под словом "народ" я имею ввиду не рабочих и колхозников, а интеллигенцию, которая эти идеи творит и поддерживает.

И среди таких интеллектуалов есть два типа: одни говорят, что мы особый народ - и это очень хорошо. Историческим примером такого типа интеллигенции был как раз Достоевский. Он был один из ключевых творцов особой идеи России. Другие говорят, что мы особый народ - и это плохо. Поначалу таким был знаменитый мыслитель Петр Чаадаев, потом к концу жизни он пришел к мысли, что все-таки у нас есть особая миссия и предназначение.

Сейчас тоже есть часть интеллигенции, либералы, мои единомышленники, которые совершенно шокированы неудачей либерального проекта, который начинался в 80 - 90-е годы, шокированы успехом "путинизма". И действительно самый простой их вывод состоит в том, что такой вот народ неудачный - и с ним ничего не получится. Такого рода выводы - это просто следствие деморализации, вполне естественной. Я пытаюсь с этим спорить.

Говоря об "особом пути", вы несколько раз затронули тему мессианизма. Но ведь мессианизм предполагает готовность отдать жизнь ради того, чтобы дать счастье всему человечеству. Сейчас россияне готовы, по-вашему, к этому? Или наш мессианизм не готов ничем жертвовать?

Скорее всего, люди не готовы. Поэтому пока не очень понятно, что власть может извлечь из этой идеи для того, чтобы сегодня это работало не хуже, чем в XIX или XX веке. Сегодня у нас общество потребления. С одной стороны, люди чувствуют, что мы отстали от Европы - и как раз склонность к идеям об особом пути есть у многих людей, которые бывали на западе, видели, как там устроена жизнь. И они делают рациональные выводы не в нашу пользу, а, соответственно, идеи иррациональные делают в нашу пользу.

Но, с другой стороны, воевать, погибать, отдавать последнее практически никто не хочет, ну кроме очень узкого круга неустроенных лиц. Конечно, если у человека ничего нет, он может проникнуть нелегально на Украину и там сражаться. Но если человек что-то имеет, то он будет только на словах поддерживать идею особого пути.

Как долго страна может плыть на этой идее?

Я довольно оптимистически настроен насчет будущего России. Я думаю, что мы все-таки уже прошли тот этап, когда у нас вообще ничего не получалось в плане построения гражданского общества. Все-таки Россия движется вперед. Наше общество сегодня уже совсем не то, что было 25 лет назад, на исходе Советского союза. И поэтому люди, скорее всего, на словах пока будут говорить, что мы особая цивилизация, но со сменой поколений и режима, конечно, эти идеи отойдут в прошлое.

Беседовал Роман Кизыма