На рынке появится огромная сумма неисполненных обязательств

Фото: РБК

Главе «Ингосстраха» АЛЕКСАНДРУ ГРИГОРЬЕВУ нынешние поправки в закон об ОСАГО напоминают историю, как в 9-м классе он получил двойку за то, что позволил себе неканонический подход в анализе работы В.И. Ленина «Лев Толстой как зеркало русской революции». Рынок автогражданки, по его собственным словам, такое же зеркало, отражающее современное состояние макроэкономической мысли в России и отношение общества к страховой отрасли. О том, как расчеты по тарифам ОСАГО не принимает советник президента, она же будущий руководитель ЦБ Эльвира Набиуллина, что ждать от мегарегулятора и какие правила нужны страховому рынку, он рассказал корреспонденту РБК daily ОЛЬГЕ АДАМЧУК.

Лимит прочности

— Информация о реакции советника президента на законопроект по ОСАГО в Думе была неожиданной для вас?

— Не то чтобы неожиданной. Ведь два месяца назад уже было совещание под руководством Эльвиры Набиуллиной с участием страховщиков и Павла Бунина (глава РСА. — РБК daily), на котором и обсуждались совершенно новые вводные по данному законопроекту. Г-жа Набиуллина — человек с очень приличным макроэкономическим подходом, но здесь речь идет не о макроэкономике, а об одном сегменте страхового рынка — ОСАГО. Так как она сама им никогда не занималась, значит, ей кто-то предоставил информацию, которой она воспользовалась.

Когда законопроект готовился, страховщики общались с первым вице-премьером Игорем Шуваловым, предоставляли в его аппарат аналитические материалы, обсуждали все аспекты нововведений — в итоге он поддержал законопроект. Мне кажется, что Эльвире Набиуллиной как будущему руководителю мегарегулятора также сначала надо разобраться в этом вопросе, а уже потом принимать решение. В том, что она умеет это делать, никто не сомневается.

У нас много экспертных мнений и квазиэкспертиз. Надо признать, что за десять лет действия ОСАГО страховщики накопили немало справедливой критики в свой адрес, но ситуация давно уже совершенно другая и не укладывается в простой тезис «страховщики плохо платят». Однако, к сожалению, все дискуссии чаще завершаются исключительно на этом тезисе, это больше напоминает разговоры на кухне, а не профессиональное обсуждение.

— Вы имеете в виду вопрос со сроками выплат прежде всего?

— Нет, сроки — это отдельный вопрос. Главное — это объемы выплат. На основании чего платят компании? Это вопрос отсутствия утвержденной методики. По закону об ОСАГО эта обязанность лежит на Минтрансе, то есть на государстве, и за десять лет заставить Минтранс выпустить такую методику и снять больше половины всех претензий по выплатам страховщики действительно не смогли. Но от этого обязанность разработать и утвердить данную методику с Минтранса никто не снимал. Только когда критикуют плохих страховщиков на глазах населения, об этом чувствительном нюансе так называемые критики-эксперты почему-то умалчивают.

Сейчас, по статистике, средняя выплата по ОСАГО 24 тыс. руб. при лимите 160 тыс. руб. А когда у вас 30% выплат пойдет по лимиту 400 тыс. руб., какая средняя выплата будет? Естественно, значительно больше. Но это как раз то, что определяется актуарным расчетом.

Когда 3,5 года назад только начиналась разработка законопроекта, РСА подготовил расчеты с участием своих и сторонних актуариев. Получились цифры, что нужно поднять тарифы по «железу» примерно на 26%, а по «жизни» — на 28%. Минфин этому не поверил и нанял независимых актуариев, а также этим занимались собственные актуарии министерства. Полученные ими тарифы отличались в меньшую сторону всего на 2—3%, то есть, по сути, расчеты РСА и Минфина совпали.

— Откуда тогда возникла идея вообще не повышать тариф?

— Я думаю, что в этой идее как раз больше психологии и общего негативного отношения к страховщикам, чем какого-либо расчета. Некоторые наши коллеги в больших кабинетах «махали флагом», что нужно поднять тариф в 2 раза или на 70%. Думаю, что это единственное, что г-же Набиуллиной доложили. Спустя десять лет после введения ОСАГО нормальный эксперт вам сможет сказать, что убыточность у вас такая-то при нынешних лимитах и покрытии. А вот что будет при новых лимитах, при изменении лимита по европротоколу, при видеофиксации и так далее, сейчас неизвестно. Но это как раз предмет работы страховых актуариев.

Еще один важнейший момент — тарифы по ОСАГО почти нигде в Европе не вводились с социальной направленностью (исключение — страны Прибалтики и Болгария). Если взять развитые страны — Италию, Францию, Германию, скандинавские государства, — везде применяются смешанные тарифы, которые формируют с целью полноты выплат. Недовольство населения ОСАГО связано с тем, что мы «танцуем» от социального тарифа и за десять лет не поменялись ни тарифы, ни лимиты. Соответственно, много вы на 24 тыс. руб. сможете в своей машине отремонтировать? Даже на «Жигулях» уже не сильно отремонтируете.

Поэтому вместо недовольства желанием «жадных злобных врунишек страховщиков» непомерно завысить тариф нужно применить реальный экономический актуарный расчет, который мегарегулятор может заказать независимым актуариям, и потом с цифрами на руках обсуждать, что и как менять.

— В каком ключе шла встреча, где были Бунин и Набиуллина? Это был обмен информацией или мнениями или это был монолог?

— Меня там не было. Со слов Павла Бунина, он еще раз доложил об актуарных расчетах и о том, что повышение лимитов невозможно без повышения тарифов. Ему ответили: «Ваши цифры неверные, и нынешний тариф вполне позволяет вместить туда повышение лимитов, а там посмотрим». В представлении наших актуариев рост тарифа на 20—25% позволит выполнить новые обязательства по выплатам. Но точно сказать, правильно это или нет, можно только после двух-трех лет работы рынка в новых условиях.

— И скорректировать тариф?

— Два-три года дадут базу для актуарного расчета. Тогда точно можно будет сказать: «Ребята, у вас лишний тариф был 20%, вот эти деньги мы у вас как государство забираем». Никто слова не промолвит.

— Правильно я понимаю, что все-таки применительно к страховой компании убыточность считается с учетом географии ее деятельности?

— У нас действуют региональные коэффициенты. Они привязаны к конкретным типам городов и регионов, что с методологической точки зрения правильно. Количество автомобилей, дорожная сеть на единицу автовладельца разная, например в Москве и на севере страны. Поэтому действует базовый тариф 100%. К нему есть надбавки: например, в Москве, Санкт-Петербурге, городах-миллионниках. По таким большим городам тариф сейчас обеспечивает нормальное формирование резервов и относительно невысокую прибыльность, если страховая компания укладывается в 23% расходов.

Напоминаю, что компания формирует еще общие резервы, из которых страховщик, собственно, платит по «железу» по премиям, собранным в этом году, примерно 1—1,5 года, а по «жизни» платежи могут идти до трех лет.

— Как складываются 23%?

— Это 3% отчислений в РСА, 10% агентских и 10% РВД (расходы на ведение дела). Последняя величина явно занижена. И реально, не открою страшную тайну, ни одна страховая компания в 10% РВД не укладывается. А теперь представьте, что на рынке, в том числе и в Москве, и в Питере, комиссионные у отдельных игроков доходят до 30—38%. В 2012 году было даже 40%. Понятно, что с такими агентскими денег ни на резервы, ни на прибыль нет. Завышенные комиссионные — объект справедливой критики, но в ведущих компаниях по ОСАГО и в целом по рынку таких завышенных агентских нет. И нет их прежде всего потому, что реальная убыточность игрокам уже давно не позволяет «баловаться» с агентскими выплатами.

— В поправках по ОСАГО есть еще пункт по выводу автогражданки из-под действия закона о защите прав потребителей (ОЗПП)...

— С законом о защите прав потребителей сложилась странная ситуация. Ни в одной цивилизованной стране мира подобный закон в финансовой сфере не применяется. Применение штрафа к сумме выплат, а не к сумме премии, то есть цене услуги, не выдерживает никакой критики. Отнесение страховщика, осуществляющего выплату третьему лицу, с которым у него нет никаких правовых отношений, под действие ОЗПП с точки зрения буквы закона вообще абсурдно. Прямым нарушением является и то, что ОЗПП не применяется, если есть нормы специального законодательства (а по ОСАГО такие нормы есть). А это говорит скорее о правовом нигилизме власти и судов. В их правовую неграмотность я не верю.

— Каковы последствия подобного развития законодательства?

— Последствия заключаются в том, что будет происходить с клиентской базой. Так как ОСАГО на 80—85% — агентский бизнес, то значительное количество клиентов будет уходить к тем, кто готов платить агентские комиссии хотя бы 10—15% или даже 20%, а не к тем ответственным страховщикам, которые умеют считать деньги. Это будет означать переток клиентов в те компании, которые либо не собираются платить, либо не умеют считать деньги. Как раз социальная ситуация в этом смысле является для нас, ответственных страховщиков, не предметом шантажа, а реальной действительностью.

Мы обращаемся к государству: «У нас убыточность будет другая при новых лимитах — нужен другой тариф. Вы нам не верите, хорошо. Мы вам говорим, что в таком случае тех, кто умеет считать деньги, не будет на рынке». Останутся те, кто либо ворует, либо не умеет считать деньги.

— А если расчеты попросят, вы что покажете?

— Возьмем, например, «Ингосстрах». Наш портфель по ОСАГО — 12 млрд руб. Если Дума примет поправки в нынешнем виде, убыточность в целом по портфелю уйдет далеко за 110% — это примерно минус более миллиарда рублей в год. Вы считаете, мне акционеры позволят иметь в минусе миллиард? Конечно, нет. Волей-неволей я должен буду принять какие-то меры вплоть до сдачи лицензии.

Это не шантаж, вот-вот выйдут данные по первому кварталу. Сбор страховой премии «Ингосстраха» по ОСАГО за первые три месяца 2013 года составил 2,4 млрд руб., что сопоставимо с объемом премий за первые три месяца прошлого года. «Ингосстрах» на 1,75% уже снизил свою долю на рынке ОСАГО. А выплаты компании по ОСАГО за первый квартал 2013 года достигли 2 млрд руб., что на 84% больше, чем в первом квартале 2012 года. Коэффициент выплат перевалил уже далеко за 80%. О каких 50% можно говорить?

В целом за достаточно короткий срок на рынке появится огромная сумма неисполненных обязательств, которые никто, в том числе РСА, не сможет покрыть.

Очистить рынок

— Допустим, ко второму чтению депутатам это все-таки объяснят. Есть ли точки, за которые вы будете стоять жестко, и моменты, которые вы можете считать дискуссионными? Например, мы можем тариф не трогать, но тогда давайте повысим базовый коэффициент и сделаем тут 2, а там 5.

— Коррекция региональных коэффициентов ничего не решит, надо с базовым коэффициентом что-то делать, чтобы убыточность считать от него. В 2011 году он повышался на основании расчетов РСА, которые завизировал Минфин. Два года спустя принимающие решения этим расчетам не верят. Эльвира Набиуллина говорит: «Достаточных доказательств не представлено». Хотя расчеты, которые есть сейчас в проекте закона, сделаны Минфином и заверены аппаратом правительства.

Нормальный сценарий для нового руководителя ЦБ — это провести альтернативные независимые актуарные расчеты. Но только актуарные расчеты, а не слушать мнение людей, так называемых экспертов, которые, между прочим, такими не являются.

И еще о законе о защите прав потребителей. Здесь не столько место для торга, сколько для понимания. Стоимость услуги — это премия, а не выплата. Если закон применять к стоимости услуги, конечно, можно штрафовать страховщика на 50% премии, и это нормально с экономической точки зрения. И это важно прописать в законе.

— Зайдем с другой стороны. Почему мы не слышим позицию Минфина?

— В Минфине на посту замминистра, курирующего страхование, работал Алексей Саватюгин, который занимал принципиальную позицию: «Есть сфера страхования, я ее курирую, вот мое финальное слово». Сейчас в Минфине зама, отвечающего за страхование, нет. Попытки г-на Моисеева на себя взвалить эту ношу пока пробные и малоэффективные. К сожалению, они больше похожи на популизм, чем на профессиональный анализ. Второй объективный фактор: в законе о мегарегуляторе сказано, что страховой рынок передан в его компетенцию, включая анализ и утверждение тарифов. Значит, юридически роль Минфина сведена к нулю.

— Что вы ждете от мегарегулятора?

— В принципе неважно, мегарегулятор у нас или три госоргана, — важно, чтобы служба понимала, чем она должна заниматься. Ярчайший пример — надзор. Методами проверок можно решать отдельные задачи, а системные вопросы решить нельзя. Нужно менять подходы. Есть два варианта. ЦБ РФ ежедневно анализирует баланс банков, выявляет слабые стороны и обеспечивает достаточно оперативный вход в проблемные банки. Для страховщиков это невозможно, потому что у нас нет ежедневного баланса. Потребуется пять лет, и это достаточно оптимистичная оценка, чтобы построить такую же систему для страховщиков, а за это время еще 200 компаний уйдут с рынка.

Альтернатива, о которой я неоднократно говорил, — актуарный аудит. Его можно запустить хоть с 1 января, мы и сегодня могли бы работать по этим правилам. Полномочий мегарегулятора, чтобы принимать отчеты страховщиков вместе с актуарным заключением, хватает. Просто надо взять на себя политическую ответственность, поскольку наличие актуарного аудита означает возникновение проблем с отчетностью у некоторых крупных компаний. Минфин и Алексей Саватюгин это прекрасно понимали и, по моему мнению, сознательно не давали хода этому вопросу.

— Есть мнение, что страховщики перед отчетной датой «покупают» себе ликвидность.

— Конечно, «покупают». Но только проблема гораздо глубже и шире. В условиях отсутствия МСФО и актуарного аудита существует много методов искажения отчетности, главной целью которого является спрятать «дыры» в покрытии резервов и капитала, а также формальное привидение отчетности в соответствие с нормами Минфина.

— Сейчас РСА борется за увеличение полномочий по контролю за участниками рынка? Вы как к этому относитесь?

— Неоднозначно, потому что надо принять несколько решений. Либо вы сразу определяете правила игры на рынке, и СРО являются отражением этих правил. Либо вы вводите саморегулирование после стадии очищения рынка, когда надзорный орган вычистил рынок, например, как было в Германии. Там сейчас 200 страховых компаний, у них есть надзор, соответствующая комиссия и есть СРО, которой переданы почти все полномочия по допуску на рынок, лицензированию, и ее контролеры страшнее, чем надзорные ревизоры.

У нас стадия, когда рынок не очищен от ненадежных компаний. Запустив механизм саморегулирования, вы получаете конфликт. Первое, что приходит на ум: борьба надежных против ненадежных — те, кто входит в СРО, образуют ее, начинают отсекать ненадежных. Дискуссии в рамках РСА и НССО с ФАС против ряда компаний — это демонстрация того, о чем я говорю. Поэтому сначала надо очистить рынок, а потом передавать полномочия саморегулируемым структурам. Любой другой порядок действия вызовет острые психологические и другие конфликты.

— В том числе с ФАС?

— ФАС во всех странах мира за чистоту рынка и защиту интересов потребителя. У нас антимонопольная служба по закону тоже за чистоту рынка, за правильную конкуренцию и за защиту прав потребителя. Только приоритеты в практической работе ФАС на страховом рынке расставлены по-другому: на первом месте отнюдь не защита интересов потребителя финансовых услуг, а смягчение требований к участникам рынка, стремление к достижению «благой цели» — повышению уровня конкуренции на рынке. И мы десять лет не можем добиться от ФАС понимания, что страховой полис не просто «дешевая бумажка», а будущая адекватная выплата. В итоге от нас требуют не ограничивать выдачу бланков ОСАГО ненадежным компаниям, без оглядки на то, что завтра их клиенты могут остаться без выплат.

Также ФАС занималась проблемой банков и страховщиков. Даже было выпущено постановление правительства РФ от 30 апреля 2009 года № 386 «О случаях допустимости соглашений между кредитными и страховыми организациями».

Из «белой» зоны взаимодействия, когда банк выбирал 30 страховщиков, все перешло в «серую». Каждый банк продолжает работать с теми, кого он давно выбрал. И внешне все выглядит «для галочки» очень «по-фасовски», но каков процент полисов, выпущенных с участием дочерних страховых компаний у банка «Хоум Кредит», банка «Русский стандарт», банка «Ренессанс Кредит» и т.д.? В большинстве случаев 97—98%. Это результат работы ФАС, но где здесь конкуренция?! Напомним, что крупные банки теперь публикуют, сколько комиссионных они получили. При этом уровень выплат является смехотворным — 2—3—5%. Это означает завышенный тариф по страховой услуге, которая навязана банком клиенту. И эта «заслуга» целиком лежит на ФАС.

Итальянцы в России

— Вас можно официально поздравить, что у вас с итальянцами теперь все в порядке?

— У нас с итальянцами всегда все было в порядке. «Ингосстрах» и Generale сотрудничают более 50 лет, у нас много клиентов, которых нам приводит и приводил Generale.

— А непростые отношения с миноритариями PPF?

— Чехи — это спекулянты, им нужен был пакет, чтобы его перепродать. Generale — инвестор, который понимает, зачем ему нужен тот или иной актив. И то, что новое руководство итальянской компании решило расторгнуть контракт с чехами, — яркое свидетельство тому, что никакие спекулятивные, краткосрочные и неответственные инвестиции Generale не нужны. В 2013 году они будут разбираться с этой ситуацией и принимать решение, нужен им «Ингосстрах» или не нужен.

— Если они выставят свой пакет акций «Ингосстраха» на продажу, вы готовы выкупить?

— Я не акционер.

Лояльность

— Как вы оцениваете лояльность своих клиентов? Следите за пролонгацией договоров?

— Европейский уровень пролонгации порядка 94—95%. В России пока все, что свыше 60%, — хороший уровень. «Ингосстрах» постоянно уделяет этому повышенное внимание. Во-первых, четко отслеживаем не тех, кто пролонгировался, а тех, кто этого не сделал. Нужно понять, с кем мы сами расстались, а их процентов 20, а кто ушел по какой-то другой причине. Например, люди ищут, где полисы подешевле, по этой причине из «Ингосстраха» уходят ежегодно до 25% аккаунтов. А есть «сервисные» клиенты, которые уходят потому, что мы плохо сработали.

— Как именно?

— Аварийный комиссар приехал поздно, убыток долго рассматривали...

— То есть когда были шероховатости при оказании выплат?

— В год из-за собственных просчетов мы теряем до 5% клиентов. Это показатель, за который на оперативном уровне я строго наказываю виновных, каждый подобный случай подлежит разбору.