В чем ошибается Кремль, собираясь помогать аграриям

Фото: Олег Яковлев/РБК

Впервые за длительное время президент Владимир Путин уделил столько внимания российскому сельскому хозяйству. Однако предложенные меры помощи аграриям вызывают удивление.

​В недавнем обращении к Федеральному собранию президент отметил успехи российских аграриев. И действительно, на фоне стремительно сокращающейся российской экономики, которая, по официальным прогнозам, по итогам года сократится на 3,5%, сельское хозяйство выглядит оази­сом благополучия. По нашей оценке, в этом году российский агропром прибавит около 2%. В прошлом этот показатель составил 3,7% против роста всей экономики на 0,6%.

В последние годы показатель средних темпов роста сельского хозяйства, например за пять лет, отражающий и провальные с точки зрения размеров урожая 2010 и 2012 годы, уверенно превышает темпы роста всей экономики.

Фокус на экспорт

Важный момент — президент говорил не только об общем росте сельского хозяйства, но и об экспорте продовольствия. В 2014 году российский экспорт продовольствия составил рекордные $19 млрд, что почти в два раза выше, чем пятью годами ранее. С одной стороны, результат впечатляющий. С другой — есть куда расти. Скажем, крупнейший поставщик продовольствия — США — экспортирует его примерно на $110–120 млрд. Крошечные, но чрезвычайно технологичные Нидерланды — на $90 млрд. Канада, напоминающая Россию по структуре экономики и климату, — более $30 млрд.

Всего же мировой объем торговли зерном, масличными, мясом и продуктами его переработки, по нашим расчетам, по итогам прошлого года составил почти $0,5 трлн. Это рынки, где мы уже присутствуем как заметный поставщик (зерно, растительные масла и шроты) либо можем появиться как минимум в среднесрочной перспективе (мясо и птица). Явно есть за что бороться.

В поисках особого экопути

Вместе с тем если с общим посылом к развитию экспорта можно только согласиться, то с нюансами этого послания согласиться непросто. Президент Путин призвал стать не просто крупнейшим поставщиком продовольствия, но поставщиком «здоровых, экологически чистых, качественных продуктов питания, которые давно уже пропали у некоторых западных производителей». Оставив на совести некоторых западных производителей пропажу качественных продуктов питания, посмотрим на рынок экопродуктов.

Во-первых, объем мировой торговли экопродуктами по сравнению с общим объемом торговли сельхозпродукцией и продовольствием весьма невелик. Так, экспорт органических продуктов составляет около $8 млрд в год (оценка по World of Organic Agriculture, Statistics & Emerging Trends 2015, FIBL & IFOAM), то есть менее 2% от приведенной выше цифры торговли зерном, масличными и мясом. Это связано с дороговизной этих продуктов и с тем, что в первую очередь их выпуск традиционно ориентирован на покрытие запросов местных потребителей. Во-вторых, производство экологически чистых продуктов в стране только зарождается. А для развития этой ниши критически необходим рост доходов российского населения, чего в ближайшем будущем ждать сложно. Даже в зажиточных США доля органики на рынке составляет лишь 5%. В-третьих, распространенным заблуждением является то, что чуть ли не вся территория России легко может быть пригодна для ведения органического сельского хозяйства. Основной аргумент — у нас официально запрещено выращивание ГМО-культур. Однако органическое сельское хозяйство — это не только и не столько отсутствие ГМО, сколько отсутствие синтетических удобрений, средств защиты растений и многих других технологий, используемых в российском сельском хозяйстве в 99% случаев. Существует и ряд других проблем: отсутствие системы национальной сертификации органической продукции, упорное нежелание мелких форм хозяйствования, которые и превалируют в этом бизнесе, кооперироваться и объединяться.

Другой вопрос — даже если мы резко нарастим производство экопродукции, кому мы ее будем продавать на мировом рынке? По определению это более дорогая и премиальная продукция. Переплачивать за нее готовы потребители в первую очередь в зажиточных странах, тех самых, против которых в настоящее время действуют российские продовольственные антисанкции. Ждут ли там потребители и регуляторы российскую экопродукцию? Думаю, что ответ отрицательный.

Земля, вода и инвестиции

Другой важный посыл речи Владимира Путина — напоминание о российских природных ресурсах. Совершенно верно. У России нет проблем ни с землей, ни с водой, а значительные земельные ресурсы (40 млн га, что составляет около половины от текущих посевных площадей) были выведены из оборота после советского времени.

Однако эти факты не делают Россию уникальным местом для ведения и развития сельского хозяйства. Помимо России значительные земельные наделы могут быть вовлечены в оборот в США и Южной Америке. Существенный потенциал роста есть, вероятно, и в Африке, и в соседней Украине.

Для роста, естественно, нужны инвестиции, в том числе и иностранные, которые, в частности, стали одним из ключевых драйверов бразильского аграрного прорыва. Есть ли очередь из инвесторов, желающих вложиться в российскую землю и заняться именно в России сельским хозяйством? Пока не видно. И дело не только в резком охлаждении отношений между Россией и значительной частью остального мира. Здесь есть и дополнительные специфические риски, например риск неурожая из‑за непогоды. Или регулятивные — риск закрытия экспорта, как это произошло год назад. Напомню, что с этого сезона в России государство занялось регулированием цен на нашу основную зерновую культуру — пшеницу — через экспортную пошлину. Нигде в мире, во всяком случае среди стран с более или менее развитым сельским хозяйством, таких мер нет. Аргентина, десятилетия душившая своих фермеров с помощью различных ограничений на экспорт, с приходом нового президента отказывается от этого явно неудачного эксперимента.

Будут ли способствовать приходу инвесторов призывы президента о необходимости изъятия земель у неэффективных собственников? Вряд ли. А вот чему будут — так это новой активизации инициатив, в первую очередь на региональном уровне, направленных на поиски этих самых «неэффективных» собственников, попасть в разряд которых, вероятно, станет проще к удовольствию местных чиновников, отвечающих за распределение земельного фонда.

Власти грозят инвесторам палкой, вместо того чтобы завлекать их в сектор. Сначала имеет смысл создать из них очередь, а уж только затем заняться отсеиванием наиболее неэффективных. Пока же этого не произойдет, капитализация российских сельхозземель нашего действительно важного и (в отличие от нефти и газа) фактически бесконечного ресурса будет оставаться на текущих фантастически низких по мировым меркам уровнях. Приведу два показателя из нашего свежего ежегодного мониторинга рыночных цен на сельхозземли. Средняя цена гектара в Воронежской области — $525, средняя цена гектара в Румынии — $5200. Есть к чему стремиться.