«Судиться с ФСБ? Это просто несерьезно»

Фото: РИА Новости

ФСБ неожиданно запретила въезд в страну финскому инвестору Сеппо Ремесу, 22 года проработавшему в России, в том числе в совете директоров РАО «ЕЭС». РБК поговорил с Ремесом о том, почему он оказался персоной нон грата.

— Как вы узнали о запрете на въезд в Россию?

— Когда я, по-моему, 13 марта, уезжал в отпуск, при пересечении границы офицер ФСБ прямо в аэропорту пригласил меня к себе в кабинет и выдал официальное предупреждение. В этой бумаге так коротко было сказано, что они знают, что я собираю информацию о руководящих сотрудниках энергетических компаний с государственным участием. И потом написано, что в то же время у них нет данных, что я передавал эту информацию разведслужбам других стран и так далее. И последний абзац был о том, что они все-таки предупреждают меня, что лучше бы я эту информацию и не передавал.

— Для вас это было полной неожиданностью?

— Конечно! Когда я это читал, это было просто сюрреалистично. Во-первых, если я вхожу в совет директоров «Россетей», значит, я имею право знать информацию о руководящих сотрудниках этой компании, так? Это же моя задача и по закону, и по всяким постановлениям. А во-вторых, я ничего и не собирал, это выдумки все. С другими компаниями энергетического сектора я никак не связан уже семь лет.

— Когда вам вручили это предупреждение, было ли предупреждение, что обратно в Россию вы можете уже не вернуться?

— Нет, я получил предупреждение, въехал в Финляндию, потом попытался вернуться, и меня не пропустили на границе: дали вторую бумажку, в ней уже не было никакого обоснования про сбор информации, там был номер статьи об угрозе обороноспособности и так далее, мне на эту статью вежливо указали. Ну я не помнил такой статьи, конечно. Все это выглядело как некая типовая процедура, в моем понимании.

— То есть сейчас у вас нет другой информации о сути претензий? Больше никаких пояснений не было?

— Абсолютно так.

— Что вы намерены предпринять сейчас? Будете как-то обжаловать это решение, каков порядок этого?

— Вернуться в Россию я хочу, но через судебный процесс точно не буду этого делать. Судиться с ФСБ? Это просто несерьезно. Я не буду протестовать через судебную процедуру, может быть, буду предпринимать какие-то другие меры. Постараюсь убедить людей, которые могут мне содействовать, что это решение неконструктивное, неправильное. Судебным путем точно ничего делать не буду.

— Как вам кажется, в чем причина того, что вы после 22 лет работы в России неожиданно оказались здесь персоной нон грата?

— Ну как минимум у меня есть официальная информация, которая была в этом предупреждении. Из него следовало, что это электроэнергетика.

— Вы связали случившееся с вашей работой в совете директоров госкомпании «Россети». Со стороны ее руководства ка­кие‑то предупреждения раньше были?

— Нет, никаких предупреждений не было. С руководством «Россетей» у меня разные мнения были, достаточно серьезные даже расхождения. Но они были и у других членов совета директоров, были и у правительства и так далее. Честно говоря, я не очень понимаю, чем так уж отличался от других критиков — ничем.

— О чем конкретно идет речь? Вы голосовали против каких-то важных для руководства компании решений?

— Я не думаю, что это касается какого-то конкретного эпизода. Эти разногласия были такого рода: эффективно или неэффективно руководство компании работает, я также поддерживал приватизацию МРСК, а руководство «Россетей», наоборот, выступало за то, чтобы никогда ее не приватизировать. Я был за децентрализацию. Конечно, это все принципиальные разногласия, но я не понимаю... Если даже такие разногласия есть, это не причина для высылки из страны. Может, я не прав?

— К кому именно вы попытаетесь обратиться за поддержкой? В совет директоров Федеральной сетевой компании Единой энергетической системы входит, например, сын директора ФСО Андрей Муров. Вы с ним должны быть знакомы.

— Я с ним не связывался, у меня с ним хорошие отношения. На такие вопросы я пока не готов рассуждать.

— Где вы сейчас находитесь?

— В Финляндии у нас сейчас праздник — католическая Пасха — я провожу его с семьей. Ближайшие недели буду здесь. Дальше не знаю, где буду проживать, не решил еще пока, у меня есть дома в других странах. В 1993 году я приехал в Россию, 22 года жил в Москве. Нельзя сказать, что все было легко, но зато очень интересно. И конечно, я буду больше всего скучать по русским людям, они очень интересные, талантливые — хорошие люди.

— Какие фонды с вашим участием или под вашим управлением сейчас работают в России или инвестируют в российские активы?

— Я участвую сейчас только в одном — это EOS Russia, и все его активы в акциях электроэнергетических, в основном электросетевых, компаний [в портфеле фонда бумаги «МРСК Центра и Приволжья», «МРСК Волги», «МРСК Урала», «МРСК Северо-Запада» и «Ленэнерго»]. Сейчас размер фонда — где-то около 300 млн шведских крон. Сумма довольно маленькая, потому что акции МРСК резко упали — примерно на 90% в течение последнего года. Несколько лет назад его объем составлял 500–600 млн крон.

— Как ваше отсутствие отразится на вашем бизнесе и бизнесе компаний, в советах директоров которых вы присутствуете («Россети», «Роснано», «Сибур» и Sollers)? Будете продолжать работать в них удаленно или подадите в отставку?

— Конечно, я в советах директоров буду заседать до проведения следующих общих собраний акционеров. Потом, я в этом более-менее уверен, меня нигде снова не выберут.