Из кого складывается «путинское большинство»

Фото: Олег Яковлев/РБК

Тотальная консолидация российского общества вокруг власти — миф. «Посткрымское большинство» расколото по многим измерениям. Многое зависит от того, в каком направлении двинутся еще не определившиеся 30%.

В чем согласно большинство

Весна-лето прошлого года подарили нам впечатляющий образ «84%» — подавляющего большинства, которое поддерживает власть и все ее инициативы в противостоянии с Западом, Украиной, и «16%» внутренней оппозиции. Природа этого большинства, его происхождение, его будущее — одна из ключевых тем в дискуссиях последнего года. Считать ли его скорее медийным результатом интенсивной пропаганды, ждать ли его скорого «прозрения» из-за растущих экономических трудностей или, наоборот, настроения 2014-го станут определяющими на годы вперед?

Ожидаемое монолитное большинство — необязательно в «84%», но не менее двух третей — в опросах «большой тройки» (ВЦИОМ, Левада-Центр, ФОМ) обнаруживается прежде всего по следующему набору тем.

В конфликте на востоке Украины виновато украинское руководство, при котором существует угроза «интересам русскоязычных жителей», а страна превращается в «марионетку в руках Запада и США, проводящих антироссийскую политику». Президент Украины нелегитимный, руководство страны не стремится к миру. Киевским властям противостоит «народ Донбасса», майский референдум в Донецкой и Луганской областях законный, Россия должна признать «народные республики», (а участие «российских добровольцев» в военных действиях «вполне законно и оправданно».

Такое же внушительное большинство обнаруживается относительно присоединения Крыма и западных санкций: «Запад хочет ослабить и унизить Россию», но России надо «продолжать свою политику невзирая на санкции»; все равно Запад будет недоволен, что бы Россия ни делала.

Таким же устойчивым выглядит противоположный полюс, ядро в 10–15%: мартовский ввод войск в Крым был «преступным» и неоправданным решением; участие россиян в военном конфликте в Донбассе «незаконно и неоправданно»; Россия не должна признавать «народные республики» и не должна оказывать им помощь.

Лишь бы не было войны

Но за пределами этого привычного круга тем модель «двух Россий» больше не работает. Все менее привлекательным выглядит вмешательство в события на Украине. Готовность «поддерживать руководство России в ситуации военного конфликта с Украиной» (Левада-Центр) снизилась с 74% (13% неготовых) в эйфорическом марте до 41% (43% неготовых) в августе. В опросах ФОМ воздействие России на украинский конфликт со временем все реже оценивается как «недостаточное» (25% в августе, 13% в январе 2015-го) и все чаще как «слишком сильное» (7% в августе, 19% в январе 2015-го). Все меньше готовность включить Донбасс в состав России (48% в марте, 13% в декабре, Левада-Центр).

Это стремление «закрыться» от войны, быть менее вовлеченными в украинские события. Россию «в нынешних границах», без расширения вовне в предыдущие годы поддерживали около 40% опрошенных Левада-Центром. В марте 2014 года их доля уменьшилась до 32%, а в марте 2015-го, наоборот, впервые в истории таких опросов выросла до абсолютного большинства (58%).

К концу 2014 года также намного чувствительнее, чем раньше, оказались внешние санкции. Доля считающих, что санкции Запада представляют проблемы «для меня и семьи», с сентября по декабрь выросли с 26 до 42%, а считающих, что уже создали, — с 16 до 31% (Левада-Центр). В июне казалось, что санкции затрагивают скорее «узкий круг людей, отвечающих за российскую политику» (62%), чем «широкие слои населения» (24%). В декабре соотношение стало уже обратным: 29% против 62% (Левада-Центр).

Что разделяет «новое большинство»

Самыми сильными разделителями внутри «путинского большинства» оказываются страх войны и инерция сотрудничества с западным миром. Чрезвычайно распространено беспокойство, что украинские события могут перерасти в войну России с Украиной, его выражали 66% опрошенных в марте и 74% в мае 2014-го (Левада-Центр). Идея ввода российских войск на Украину вызывает несогласие заметного большинства. Также более двух третей попытались бы отговорить своих родных, решивших воевать на стороне ополченцев (Левада-Центр, октябрь 2014-го). Не менее 40% верят сообщениям СМИ о гибели российских военнослужащих и считают гибель российских солдат в Донбассе недопустимой и неоправданной (Левада-Центр, сентябрь 2014-го).

Положительное отношение к сотрудничеству с Западом — еще одно обстоятельство, разделяющее «путинское большинство». Доля считающих, что России следует «укреплять отношения с Западом», а не дистанцироваться от Запада, в 2014-м — начале 2015 года резко сократилась — с 60–70 до 40% (Левада-Центр). Но их по-прежнему не меньше, чем сторонников противоположной позиции.

Партия войны, партия мира и партия Путина

По отношению к Украине и к Западу выделяются в первом приближении три крупных блока, сопоставимых по общественной поддержке: «партия мира» (20–25%), «партия войны» (25–30%) и «партия Путина» в узком смысле (около 30%), больше других похожая на позицию руководства страны. Размеры «мирной» коалиции видны примерно по доле готовых поддержать протестные «марши мира» (28–29%, Левада-Центр, март, сентябрь 2014-го) и настроенных на компромисс с Западом (22–24%, Левада-Центр, сентябрь–декабрь 2014-го).

«Военная» коалиция определяется долей сторонников ввода войск на Украину (27% — ВЦИОМ, июнь 2014-го), а также долей считающих, что Россия должна присоединить восточноукраинские области (21–26%: Левада-Центр, май–август 2014-го) и сворачивать сотрудничество с Западом (29–30%: Левада-Центр, июль и ноябрь 2014-го — март 2015-го).

Сторонники «партии мира» необязательно «сторонники Украины»: примерно половина из них сочувствуют автономистам Донбасса и «скорее согласны» с присоединением Крыма. «Партия войны», в свою очередь, лишь в ограниченной мере создана пропагандой по телевизору. В не меньшей степени, а скорее даже в большей — это «партия интернета». В Москве и Петербурге, где доля черпающих информацию из интернета значительно больше среднего, идеи «партии войны» (ввод войск на Украину и признание независимости ДНР и ЛНР) получают поддержку также выше среднего.

Промежуточная группа примерно в 30% выглядит самой противоречивой по своим взглядам. С одной стороны, страны Запада настроены агрессивно, с другой — Россия должна продолжать сотрудничество с ними. С одной стороны, русским на Украине грозит опасность, с другой — Россия правильно делает, что не вмешивается. Ответы этой группы точно воспроизводят двусмысленную официальную риторику: и в отношении «наших зарубежных партнеров» (смесь из враждебности, подозрительности и «общих рациональных интересов»), и относительно военной помощи «народным республикам». Можно предположить, что это влияние телевидения, которое, будучи официальным лицом власти, вынуждено быть таким же сдержанным и двусмысленным в отличие от интернета, где пропаганда заметно жестче.

С кем вы, 30%?

Контроль над лояльной третью избирателей, возможность манипулировать их мнением дают власти, казалось бы, не только значительную общую поддержку, но и возможность маневрировать. Но в масштабе нескольких лет такая конструкция выглядит уже не столь прочной.

Политизированные жители столиц, разделенные между противоположными полюсами, во многом совпадают между собой в двух важных моментах: в повышенном недовольстве сложившимся политическим курсом и в повышенных ожиданиях политических кризисов вроде киевского Майдана. «Массовые политические акции протеста, как в настоящее время на Украине», в феврале 2014-го (ВЦИОМ) казались «скорее возможными» в России в среднем для 15% опрошенных и для 30% жителей столиц. И можно предположить, что по мере «втягивания» в политические новости и проблемы люди склонны переходить от середины (30%) к одной из крайних партий, «мирной» или «военной». Тогда массовая политизация весны 2014 года может обернуться нежелательными для власти последствиями. Растущее недовольство лояльных граждан, уверенных в правоте своей страны, и в крымско-донецких конфликтах, и в большом противостоянии с Западом, может оказаться более серьезной угрозой, чем выступления 10–15% диссидентов.

Советский Союз рухнул, когда критически большая доля лояльных граждан пришла к выводу, что существующий строй не дает ни материального благополучия, ни справедливости — двух главных обещаний советского проекта. Путинский режим в начале 2010-х годов потерял устойчивость, когда значительная доля лояльных граждан, сторонников сильного, справедливого и конкурентоспособного государства, обнаружили, что правящая партия не очень-то справляется с этими задачами. Примерно так же большая масса граждан, резко политизировавшихся весной-летом 2014 года, может захотеть и потребовать от режима больше, чем режим сможет дать.

В цикле «Сценарии-2020» эксперты рисуют сценарии развития России в ближайшие годы

Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.