Бежавшие от войны начали возвращаться в Карабах
Как обустраиваются и на что могут рассчитывать лишившиеся жилья люди
С газом, но без электричества
В Нагорном Карабахе от перезревших гранатов ломятся деревья — урожай не успели собрать из-за начавшейся в конце сентября войны. Плоды лежат на обочинах дорог гниющими кучами. Война закончилась 10 ноября, после подписания Арменией, Азербайджаном и Россией соглашения о прекращении огня, согласно которому армянская сторона обязалась передать Азербайджану территории семи районов и город Шуши. После этого люди постепенно начали возвращаться домой.
До войны в Степанакерте, столице непризнанной Нагорно-Карабахской республики, жили около 50 тыс. человек, а всего в армянском Карабахе — более 140 тыс. Большинство уехали в первые же дни конфликта. Теперь каждый день с полудня на центральную площадь Степанакерта приезжают автобусы и маршрутки с беженцами. Счет им ведет Минобороны России, у российских миротворцев в Степанакерте — центральный штаб.
По данным на 24 ноября, после прекращения боев в Карабах вернулись более 13 тыс. человек и только 23 ноября более 2 тыс. За неделю столица непризнанной республики из пустого, холодного и безмолвного города, каким он был сразу после окончания боевых действий, превратилась в почти обычный, если не считать разрушений. Ходит общественный транспорт, по утрам на остановках стоят люди. Каждый день открываются новые кафе и магазины, заработал рынок. В середине прошлой недели дали газ — с этим власти не спешили, боялись, что где-то газопровод может быть поврежден, что чревато утечкой или взрывом. Но электричество есть не везде. С нескольких ГЭС, которые питали непризнанную республику, было снято оборудование, так как отрезок крупнейшей реки региона Тертер, на которой стоит каскад, находится на территории Кельбаджарского района, а он перешел Азербайджану 25 ноября. Кроме того, были разрушены и захвачены несколько подстанций.
$600 за дом
Из-за войны своих домов лишились около 40 тыс. жителей Нагорного Карабаха, или 28% населения всего региона, сообщил РБК омбудсмен непризнанной республики Артак Бегларян. В это число входят те, кто проживал на территории захваченных Азербайджаном районов во время активной фазы войны, и те, кто жил на территориях, которые должны быть переданы Азербайджану по мирному соглашению. Тем, кто лишился домов, правительство Армении выплатит 300 тыс. драм (около $600), а тем, кто был вынужден из-за войны уехать на территорию Армении, — по 68 тыс. драм (чуть больше $140). Карабахские мужчины призывного возраста, прошедшие войну, на эту помощь претендовать не могут, говорит Бегларян. Когда пострадавшие получат эти деньги, он не знает, пока идет сбор заявок.
В уцелевших домах часто выбиты окна, разрушены стены, а в высокогорном Карабахе уже начало холодать — ночью температура опускается до нуля. Но на дороге из Нагорного Карабаха загруженные вещами машины идут в обоих направлениях. Определение границ армянской части Карабаха продолжается, и, например, на прошлой неделе жители нескольких сел в Мартакертском районе узнали, что живут на переходящей территории, всего за день до того, как туда должны были войти азербайджанские войска. Многие уезжают из приграничных районов, не дожидаясь демаркации.
Меры поддержки разделены на два этапа, на первом будет единовременная денежная выплата в размере 300 тыс. драм на человека, а также компенсация затрат на временное жилье в размере от 15 тыс. до 30 тыс. драм (от $30 до $60), сообщил РБК вице-премьер правительства Армении Мгер Григорян. Он не исключает, что получить эти выплаты люди смогут несколько раз. Жители районов, которые остаются под контролем армянских сил, могут рассчитывать на единовременную выплату в размере 250 тыс. драм (около $500) на человека, а также на компенсацию затрат на временное жилье в размере от 15 тыс. до 30 тыс. драм, пояснил Григорян. Помимо этих мер вне зависимости от факта утраты жилья определенным группам будет выплачиваться разовая помощь в размере 68 тыс. драм (почти $135) на человека, на эту меру получено более 60 тыс. заявлений, сказал вице-премьер.
Новое ругательное слово
Наире 46 лет, она педиатр, работает в детской больнице Степанакерта, переехала в Нагорный Карабах около 20 лет назад — отсюда родом ее родители, но сама она родилась в Армении. В первые две недели войны больница и все ее врачи были мобилизованы на помощь раненым. 16 октября, сдав смену, Наира уехала в Ереван, а на прошлой неделе вернулась. По ее словам, многие не спешат возвращаться из-за того, что не ясен будущий статус Карабаха. Этот вопрос, как говорят власти России и Армении, будет решен в будущем. Кроме того, непонятно, как будет работать южная трасса — единственная связывающая Армению и Нагорный Карабах дорога, которая осталась армянам после 25 ноября.
Южная дорога открыта, ее безопасность обеспечивают российские миротворцы. Но она проходит под занятым азербайджанцами Шуши, что пугает армян. «После первой войны не общались [с азербайджанцами], а сейчас не знаю, как будем так рядом», — вздыхает Наира. Чем выше и ближе к городу-крепости, тем плотнее туман и тем мрачнее становится вокруг. Вдоль обочины десятки рваных и обгоревших бушлатов и ботинок — все это вещи, снятые с трупов. Тела (их были сотни) убрали только через несколько дней после введения миротворческих частей, и до сих пор продолжаются поиски пропавших без вести. На склонах — разорванные палатки, снарядные ящики, наспех выкопанные позиции минометных расчетов. Из проезжей части торчат хвостовики реактивных снарядов, повсюду воронки и обугленные деревья. В двух местах на этой дороге можно встретить азербайджанских военных — на выездах из Шуши.
«Погода романтическо-диверсионная», — шутит водитель-армянин Вадим про густой туман и пристраивается за плетущимся российским бэтээром — так спокойнее. Введение миротворцев в Карабахе приветствуют, но во многом это связано с возникшим после поражения колоссальным недоверием к властям непризнанной республики и Армении. Многие ополченцы и гражданские называют себя сейчас не иначе как «карабахские», а не «армяне». И считают себя заложниками закулисной игры. «Никол для меня сейчас, как матерное слово», — говорит карабахская армянка Аннуш о премьер-министре Армении Николе Пашиняне.
Напротив одного из отелей Степанакерта, где живет большинство журналистов, стоит сгоревший двухэтажный магазин, на черной от гари внутренней стене намалевано: I recognize Artsakh («Я признаю независимость Арцаха»). Местные говорят, что этот магазин принадлежит Араику Арутюняну, президенту непризнанной республики. Здание загорелось в ночь, когда было объявлено об условиях мира. В Степанакерте ходит слух, что его поджег житель Гадрута, лишившийся родного города и дома. Другой популярный слух — что Россия начнет выдавать местным жителям российские паспорта.
Многие жители Шуши переехали в Степанакерт. Арут потерял дом и пока живет у знакомых. У билбордов на центральной площади Степанакерта с фотографиями самых известных достопримечательностей Карабаха он останавливается возле изображения водопада в ущелье под Шуши, показывает на смартфоне свои снимки, сделанные там в августе. Где он будет жить дальше, Арут не знает.
Одним из самых пострадавших во время боев стал город Мартуни и его окрестности, вздыхает мэр города Эдик Аванесян. На центральной площади несколько крупных воронок, из асфальта торчат хвостовики мин, под ногами хрустит стеклянная крошка. В радиусе пятидесяти метров ни одного целого окна. По мирному соглашению город останется за армянской стороной. Дорога от Степанакерта до города идет через перевал, Мартуни лежит почти на равнине. На этом отрезке дороги по сторонам пейзажи будто времен Первой мировой — ухоженные поля и виноградники, а прямо среди них большие окопы, из-за черных брустверов которых торчат стволы старомодных артиллерийских орудий.
36-летний Сасун уехал из Мартуни в Ереван за несколько дней до окончания войны, 8 ноября. В армянской столице, у его тети, с самого начала войны жили его жена и трое детей. В минувшие выходные все вернулись в свой дом в Мартуни. Двухэтажный дом Сасуна пострадал не сильно — с двух сторон выбиты окна, выщерблена штукатурка. На доме оставались следы еще прошлой войны (1992–1994 годов), на всех четырех стенах сохранились следы шрапнели. «Хотел в этом году наконец заделать, отремонтировать, вот купил, но война началась», — показывает он на кучу стройматериалов. Дети Сасуна разбегаются по дому, испуганно осматриваются — среди стекла лежат тушки умерших от голода куриц. По всему городу слышен вой брошенных собак.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
