«Караул, на старости лет бабы бегают»: как встречают беженцев из Донбасса

Фото: Александр Атасунцев / РБК

В субботу, 19 февраля, на второй день после того, как власти самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республик объявили экстренную эвакуацию гражданского населения, в пограничную Ростовскую область приехали тысячи беженцев. Из-за наплыва людей в регионе был объявлен режим чрезвычайной ситуации.

На одном из пограничных переходов, в селе Авило-Успенка, МЧС развернуло перевалочный лагерь для приезжающих из Донбасса. В надувных палатках с двухэтажными койками внутри люди греются и ждут автобусов, которые довезут их уже до ПВР (пунктов временного размещения) — санаториев, гостиниц и других пристанищ. Днем 19 февраля в лагере царила неразбериха — в нем скопились несколько сотен человек, но никто не мог сказать, куда и когда людей отправят дальше. Среди беженцев почти не было взрослых мужчин. Всем мужчинам с 18 до 55 лет выезд из ДНР запрещен. Исключений нет и для обладателей российских паспортов, покинуть непризнанную республику можно только при наличии прописки в России.

Мобилизация в ДНР и ЛНР и эвакуация в Россию. Фотогалерея

Фотогалерея 

«Потому что нас бомбят, нас расстреливают там», — объясняет, почему решила уехать в Россию, 77-летняя Екатерина. Она не покидала Донбасс в 2014 году, только переехала с обстреливаемых окраин Донецка ближе к центру города, а сейчас уехала. «Я бежала с одного конца города в другой — с Октябрьского на Буденовку. Я под столом поночевала, утром встаем, говорю деду: «Давай тикать, где меньше стреляют», — вспоминает она события семилетней давности. «Но это было в своем городе, а сейчас вот объявили, что везде будет война, и я совсем сбежала. Потому что объявили, что будет лихо», — говорит она и добавляет, что «дед», ее муж, скончался в прошлом году.

По ее словам, взрывы в Донецке в последние дни были слышны каждый день: «Как их, считать, что ли, будешь». «В общем, караул, на старости лет бабы бегают», — грустно усмехается она и добавляет, что собирается поехать в Краснодар к дочери — она переехала в Россию из Донецка еще в 2014 году. «Пусть придет бандеровец, я ему скажу: я же тоже украинка, за шо ты мене, — добавляет она. — Я-то украинка и размовлять можу на украинской мове. Я бы его спитала: хлопчик, за шо ты мене бьешь? (Я украинка и могу говорить на украинском языке. Я бы его спросила: парень, за что ты меня бьешь? — РБК)».

«Мы остались двое: я, бабушка, и мой внук», — рассказывает Мария и кивает на сидящего рядом подростка-сироту. Тот стесняется и закрывает лицо рукой. Они выехали из Донецка, потому что «получили предупреждение». В 2014 году они, как и Екатерина, оставались в Донбассе, несмотря на ожесточенные бои. «У нас как-то дня два-три — неделя в нашем [Пролетарском] районе самое большое была напряженка, а сейчас дела не очень пошли», — говорит она. «Вчера, по-моему, да, Сереж, ночью было, — обращается она к внуку. — То там взорвали, то там, то еще что-то». Как и все в этом перевалочном лагере, Мария не знает, куда их отправят теперь: «То ли в Таганрог, то ли еще куда-то». И, как и все, не знает, сколько продлится эвакуация: «Мы просто ждем автобуса и не спрашиваем».

Молодая женщина с детьми, представившаяся «бюджетницей», из глубины палатки с улыбкой смотрит на журналистов, но отказывается говорить от своего имени, потому что у нее «будут проблемы». Она уверена — войны не будет. «Без причин людей подняли, сказали уезжать», — возмущается она и добавляет, что все это сделано «для новостей». Ее соседки одобрительно кивают.

Перед палатками выстраивается колонна из автобусов. Лагерь оживляется — люди с детьми на руках, с сумками и туго завязанными пакетами, одеваясь на ходу, высыпают на улицу. У входов в автобусы толчея, люди ругаются — всем мест не хватает. «Не отпускайте от себя детей», — кричат в толпе сотрудники МЧС. Через минуту беженцы узнают: их везут в Новочеркасск. «Как организовано, я не могу судить, — говорит в автобусе женщина, которая всем своим видом показывала журналистам, что ей есть что сказать. — Но то, что старики не могут дойти от таможни до палаток МЧС...» «Мама вот моя сидит, — она показывает пальцем через плечо. — Говорит, я уже жалею, что поехала. Минут 15–20 надо идти пешком. А все же еще груженые идут...»

Представители ДНР довозят беженцев до границы, на которой скапливаются пробки в несколько сотен машин, дальше им надо пешком перейти нейтральную полосу, а после ждать, когда их заберут отвечающие за прием беженцев в России.

«Громыхало хорошо, где-то со стороны Докучаевска и Петровки, — рассказывает тут же в автобусе 72-летний Дмитрий. — И окна трещали, страшно все равно. А потом по телевизору глава [Денис Пушилин] сказал: панику не создавать, собираемся и уезжаем на неопределенное время. Ну, конечно [мы поехали], а что нам, старикам, остается — не убежишь никуда [если что]. Пока есть возможность, уехали. Жалко, конечно, оставили дочку, сына. Будем перезваниваться, будем надеяться на мир, на нашу перемогу (победу. — РБК)».

Большинство из беженцев, отвечая на вопрос о том, на что будут жить, говорят, что «есть накопления», либо что не знают и рассчитывают на помощь России. Всем выезжающим из Донбасса президент Владимир Путин распорядился выделить по 10 тыс. руб. «А что, их прям уже раздали, что ли (деньги. — РБК)? Мне сын уже звонит: «Ну что, вам деньги раздали?» Да щас, мы еще в автобус даже не сели», — говорит женщина, которой не понравилось, как был организован переход через границу. «Даже если и не в санаторий, мы готовы были и на палатки ехать», — вклинивается в разговор ее соседка, выглядывая из-за спинки кресла. «Мы не готовы были, нет», — возражает ей первая.

К концу субботы беженцев стали развозить по разным городам, сразу несколько российских регионов — от Ленинградской области до Ямало-Ненецкого автономного округа — объявили о готовности их принять. Первые прибывшие группы расселяли в ближайших к границе гостиницах. В Таганроге и его окрестностях уехавшими из Донбасса уже на второй день были заполнены несколько отелей.

Распоряжение об экстренной эвакуации застало врасплох не только жителей непризнанных республик. На побережье Таганрогского залива у украинской границы, окруженные полями, стоят несколько санаториев — все они заполнены беженцами. Это легко понять по припаркованным возле них машинам с номерами непризнанных республик. В одном из санаториев, «Звезде», поселили более 300 человек, из них половина — дети. «От грудничков до подростков, детей очень много. Селили вчера с восьми вечера, автобусы шли без остановки. Столпотворение было жуткое», — рассказывает Дарья, менеджер санатория. О том, что надо принять людей, санаторий узнал в полшестого вечера, говорит она. «Мы узнали, что открываемся как ПВР, находясь в состоянии ремонта, то есть у нас была вынесена вся мебель из номеров, у нас красили стены, были застелены клеенки, — рассказывает менеджер Дарья. — Одновременно селили, убирали, заносили мебель. Весь персонал работал всю ночь».

«Почему? А у кого спросить, почему мы здесь оказались? У Украины надо спросить, почему мы здесь оказались. Мы и наши дети», — говорит женщина, вышедшая из корпуса на прогулку. «Мы бросили все, — ее голос меняется, срываясь на плач. — Загрузились и приехали. Только детей [взяли], понимаете? У нас ничего нет. У нас дома осталось хозяйство, мужья, сыновья. Мы только детей взяли с собой, все». Она не знает, сколько придется оставаться в эвакуации, но считает, что в Донбассе все идет к войне. «Потому что связь с домом имеем. Там объявлена мобилизация мужчин. То есть мой муж, мои двое сыновей взрослых 25 и 30 лет, они должны пойти на войну», — говорит она и добавляет, что даже 2014 год сложно сравнить с тем, что происходит сейчас. «Не было мобилизации, не было такой напряженности, — объясняет она. — Если люди считали, что страшно, они уезжали сами, но в основном оставались. Я ничего не могу больше вам сказать».