Денис Федоров, генеральный директор «Газпромэнергохолдинга» (управляет активами «Газпрома» в электроэнергетике)

Вы же понимаете, что если все падает, то мы расти не можем. Понятно, что недельный тренд не дает макроэкономического понимания, что будет. Будем смотреть, как будет развиваться ситуация, будем ждать каких-то мер правительства. Больше всего это касается сервисных контрактов, которые выражены в евро. Сценарии [действий компании] мы еще месяц-полтора назад начали отрабатывать. Но мы за последнее время ужались уже так, что дальнейшее ужимание несет в себе риски надежности. Поэтому тут скорее государство должно взять на себя какую-то долю ответственности. Раньше нам говорили о высоких тарифах, сейчас мы понимаем, что это не выдерживает никакой критики. Поэтому, если ситуация будет дальше так развиваться, будем спрашивать у правительства, как нам быть

Роман Троценко, председатель совета директоров «АЕОН Корпорейшн» (в числе активов корпорации — Московское речное пароходство, холдинг «Новапорт», управляющий целым рядом региональных аэропортов, девелоперские проекты)

Я думаю, что рубль в ближайшее время будет оставаться чрезвычайно волатильным. Ничего невероятного в этом нет: то же самое происходит с валютами других стран, ориентированных на экспорт сырья. Мы это видим с канадским и австралийским долларами. В ближайшие шесть месяцев доллар будет колебаться в пределах от 60 до 90 руб. Дешевый рубль не страшен, неудобства возникают от его постоянных колебаний: бизнесу сложно прогнозировать свои действия при таких скачках. Но то, что происходит с рублем, — это плюс для экономики. Ситуация позволяет целому сектору, именно обрабатывающему, стать более конкурентоспособным. Но на это потребуется время. У нас лично долгов немного, они рублевые. Мы себя мыслим, как группа, работающая в России за рубли. Еще два года назад мы полностью перешли на внутреннюю отчетность целиком в рублях. В компании есть подразделения, которые занимаются экспортом, на них снижение рубля оказывает положительное влияние. Но это не основное направление

Максим Тадевосян, заместитель гендиректора Rambler & Co

Наша задача — построить эффективную бизнес-модель независимо от того, что происходит на рынке. Нестабильность со временем пройдет, у нас есть запас мощности, чтобы ее пережить и работать дальше. Мы продолжаем смотреть на перспективу: мы не сокращаем инвестиционные проекты, хотя они принесут нам первые дивиденды только через три-пять лет. Мы продолжаем следовать стратегии, которую выбрали. Какие-то направления мы оптимизируем, но это происходит потому, что мы не видим в них перспектив, это произошло бы вне зависимости от кризиса. Прогноз на конец года мы не делаем. Пока мы видим, что во втором полугодии от медийной рекламы приходит больше выручки, чем в первом. Это частично связано с действиями Rambler & Co, частично с тем, что компании произвели товар ранее и должны его распродать. Риск есть в том, что, если динамика курса сохранится, медийная выручка от крупных компаний из автомобильной сферы и недвижимости, в частности, будет снижаться

Александр Хрусталев, владелец компании «НДВ Недвижимость», одного из крупнейших застройщиков в Москве и Подмосковье

Я думаю, что нефть дойдет максимум до $40 за баррель и потом пойдет вверх, потому что это, наверное, цена себестоимости. Ниже просто нет смысла. Думаю, что нефть начнет дорожать осенью и к ноябрю будет стоить $70. Соответственно, будет расти в цене и рубль, ведь наша экономика четко привязана к нефти.

Если говорить о моем бизнесе, то, конечно, покупательская способность населения снижается, и мы это чувствуем. Но рынок тем не менее живет: многие копили деньги в валюте, поэтому сейчас охотно покупают квартиры. Мы видим, что спрос в августе был на 15% выше, чем спрос в июле. Это говорит о том, что недвижимость так сильно не падает: цена как была в рублях, так и осталась. Так что сделки все равно будут

Александр Борисов, гендиректор компании «Полисан», одного из ведущих российских фармпроизводителей

Сколько продлится история с дешевеющей нефтью и дешевеющим рублем, я не знаю. Думаю, это могут знать только первые лица государства. Мы испытываем определенную нервозность по поводу будущего. Нам приходится закупать сырье и оборудование за границей, поэтому мы сильно зависим от колебаний валют. В этих условиях наша рублевая прибыль уменьшается. Мы сейчас не можем думать о серьезных инвестициях — например, строить третью очередь завода по производству нашей продукции. Думаю, что эта ситуация неопределенности продлится до конца года

Александр Корсик, президент «Башнефти»

[Что будет с ценами на нефть] — это гадание на кофейной гуще, нет однозначного ответа. Мы предусмотрели все меры еще при планировании на этот год, мы работаем в соответствии с этим планом. У нас есть проекты, которые, в случае необходимости, мы можем останавливать или переносить — это геологоразведка и покупка новых активов. Есть те проекты, которые мы обязательно делаем. В первом полугодии мы отказались от некоторых проектов (перенесли отдельные элементы геологоразведки на следующий год), во второй половине, до того, как начался очередной этап падения [цен на нефть], мы немножко «отпустили пружину». Но в любой момент можем опять перекрыть [финансирование]. Приобретениями, переговорами о них, мы активно занимаемся, но пока ничего не купили

Кирилл Лыков, заместитель генерального директора «Т Плюс» (электроэнергетический холдинг «Реновы») по экономике и финансам

Объем валютных обязательств нашей компании сравнительно невысок — примерно €50 млн в год, и мы не подвержены сильным убыткам на фоне колебаний курса. Этому способствует тот факт, что импортное оборудование для наших строящихся электростанций было приобретено и привезено в Россию задолго до того, как началось ослабление рубля.

Структура валютных обязательств «Т Плюс» достаточно проста — в первую очередь это сервисные контракты по обслуживанию парогазовых установок, а также расходы на покупку химических реагентов и IT-лицензий.

Сейчас мы работаем над тем, чтобы уходить в рубли везде, где это только возможно. Например, мы договариваемся со всеми нашими партнерами о разделении сервисных контрактов на две составляющие — покупку запчастей за валюту и собственно обслуживание, которое планируем оплачивать в рублях. В части химреагентов компания идет к полному отказу от импортной продукции, что позволит снизить затраты примерно на 80%. А если говорить о расходах на IT, то мы рассматриваем вопрос об отказе от SAP в пользу отечественной системы 1C.

Денис Анисимов, замгендиректора по финансовому развитию компании «Автобан»

У нас страна привязана к нефти, к стоимости сырья. Предпосылок к росту ее цены я не вижу, новые рынки не открываются, а предложение растет. Какого-то рывка по внутреннему производству, который мог бы сдержать падение рубля, тоже нет. Каких-то сдерживающих факторов, кроме политики ЦБ, чтобы удержать доллар, мы сейчас не видим. Ничего, кроме государственного регулирования, сейчас не поможет сдержать ситуацию.

Мы работаем в рублевой зоне, у нас нет выручки в валюте, поэтому нужно иначе выстраивать политику с поставщиками, чтобы те долгосрочные контракты, которые мы уже заключили, соответствовали уровню затрат, который в них заложен. Мы надеемся, что государство не будет повышать ставку вслед за инфляционными колебаниями. Государство — наш основной заказчик, в случае необходимости будем с ним отрабатывать ситуацию по пересмотру контрактов.

Андрей Сливченко, вице-президент по финансам ОАО «Мечел»

Позитивным моментом является повышение конкурентоспособности нашей продукции — сейчас мировые цены на коксующийся уголь находятся на минимуме за одиннадцать лет и, по разным оценкам, до 50% мировых производителей коксующегося угля находятся за гранью рентабельности.

Так как большая часть наших издержек номинирована в рублях, ослабление национальной валюты положительно влияет на наши позиции на мировом рынке и значительно увеличивает экспортную.

Еще один позитивный эффект — снижение долга в долларовом выражении, так как около 40% нашего долга номинировано в рублях. При курсе 71,5 руб. за доллар долг «Мечела» в долларовом выражении составляет $6,15 млрд, что примерно на $600 млн меньше, чем в середине июня ($6,772 млрд).

Негативные эффекты такие же, как и у наших коллег по отрасли, — рост издержек, номинированных в долларах (импортное оборудование, фрахт, содержание зарубежных представительств) и стоимости валютных заимствований.