Как это работает: производство одежды для новорожденных

Арон Тухватуллин (слева) и Владимир Мамут (Фото: Олег Яковлев / РБК)

«В России как принято: мальчики — в голубеньком, девочки — в розовеньком, вот и вся мода. Мы подошли к делу по-взрослому и решили, что малыши тоже могут быть стильными», — говорит основатель Lucky Child Владимир Мамут (известный предприниматель Александр Мамут — его однофамилец).​ Сегмент детской одежды заинтересовал его после рождения дочки: «Я попал в абсолютно новый мир и понял, что дети — это огромная эмоциональная ниша: родители хотят, чтобы их ребенок был самым модным на площадке».

Детский трикотаж отечественного производства, как правило, сильно уступает европейским брендам по качеству и внешнему виду, а цены на импортную одежду неоправданно дороги, говорит Мамут: «Как отец, я хотел покупать ребенку качественные и красивые вещи, но российские производители мне предлагали только откровенный экономкласс». Мамут, программист по образованию и владелец компании по производству мобильного контента, понял, что ниша пустует. Запустить производство на арендованных мощностях ему показалось не так уж сложно.

В 2010 году Мамут зарегистрировал со своим партнером по IT-бизнесу Ароном Тухватуллиным ​ООО «Лаки чайлд» (по данным СПАРК, у Мамута 67,5% доли, у Тухватуллина — 32,5%). Первым делом предприниматели наняли двух дизайнеров, которые приступили к созданию модельного ряда. Lucky Child разработала три коллекции одежды для новорожденных (0–3 года): для девочек, мальчиков и универсальную. К стандартным комбинезонам, ползункам и чепчикам дизайнеры Lucky Child добавили «взрослые» элементы: бабочки и подтяжки для мальчиков, украшения и сумочки для девочек. Коллекция унисекс отличалась минимализмом в дизайне — черные принты на светло-серой ткани. «Мы заменили классический «малышковый» дизайн элементами взрослого современного стиля. Это сразу сильно выделило компанию», — рассказывает Мамут.

На разработку первой линейки и поиск производства для размещения заказа ушло около полугода. Пилотный запуск прошел неудачно: предприниматели договорились о пошиве пробного заказа на фабрике в Иваново, но качество исполнения их не устроило. Летом 2010 года компания заключила договор аренды с небольшой фабрикой по пошиву детской одежды в Дзержинске Нижегородской области. «Производство стояло, людям год не платили зарплату, а нам удалось договориться о постепенном выкупе оборудования», — рассказывает Мамут. Бывший владелец фабрики не мог расплатиться не только с персоналом, но и с арендодателем. Последний забрал оборудование в счет долгов и был готов продать его недорого.

На запуск первой коллекции, аренду помещения фабрики и зарплату сотрудников за первый месяц работы предприниматели потратили 2,6 млн руб. накоплений, на постепенный выкуп оборудования в течение года — еще 800 тыс. руб. Инвестиции удалось окупить уже через год работы, утверждает Мамут.

Производство расположилось в двухэтажном здании площадью 330 кв. м. Все необходимое для работы на фабрике уже было: два раскройных цеха, швейный цех площадью 150 кв. м с профессиональными японскими швейными машинками, конструкторский цех и склад для хранения сырья. Предпринимателям пришлось докупить только насадки на швейные машинки для обработки новых швов.

Арон Тухватуллин (слева) и Владимир Мамут

(Фото: Олег Яковлев / РБК)

Проблемы роста

Мамут гордится тем, что одежда Lucky Child заметно выделялась на фоне стандартного ассортимента детских магазинов — спокойные расцветки, необычные принты (например, комбинезон с логотипом Facebook). «Люди из индустрии в меня чуть ли не кидались этой одеждой, говорили, что клиенты никогда этого не купят», — вспоминает предприниматель. Но первые продажи показали, что спрос на нестандартный дизайн есть. Менеджерами по продажам Мамут нанимал специалистов с опытом и базами закупщиков в разных регионах страны. Агрессивный маркетинг дал свои плоды: первые продажи начались в июне 2010 года, а август того же года принес компании 1 млн руб. выручки.

«Наш покупатель — молодые мамы — потребляют очень много интернет-контента, поэтому все маркетинговые силы мы бросили в онлайн», — говорит Мамут. Первым делом бренд запустил группы в социальных сетях (в совокупности больше 100 тыс. подписчиков сейчас) и видеорекламу на YouTube. При этом сайт компании заработал только в 2015 году, а в апреле 2016-го появился блог, где молодые мамы делятся впечатлениями. На Lucky Child работает штат мам-журналистов и редакторов, которые получают за работу «небольшие денежные вознаграждения». В месяц на рекламу в «Яндекс. Директ» и продвижение бренда в соцсетях Мамут тратит до 800 тыс. руб.

Уже в 2011 году, по словам Мамута, выручка компании составила больше 38 млн руб. Производство в Дзержинске стало не справляться с потоком заказов, и партнеры начали размещать заказы на сторонних фабриках. «Выкупать предприятия было дорого и нерационально, да и квалифицированных специалистов найти очень трудно, — говорит Мамут. — Мы не ставили цели сконцентрировать все процессы в одних руках». Сегодня Lucky Child делает заказы на восьми фабриках в разных регионах России (Курск, Пенза, и др.) и Белоруссии (Витебск).

Чтобы быть уверенным в качестве финального продукта, технологи Lucky Child обучают сотрудников фабрики-партнера особенностям производства и сопровождают первый выпуск одежды. На выходе каждую партию проверяет служба контроля качества. Себестоимость произведенной на сторонних фабриках одежды выше на 30% по сравнению с одеждой, сшитой в Дзержинске, но только аутсорсинг производства позволил компании ежегодно показывать стабильный рост, уверен Мамут, — на приобретение новых мощностей в собственность не было денег и времени. «В ситуации резкого наращивания объемов производства привлечение сторонних производителей — лучший выход», — подтверждает Мария Володина, коммерческий директор по направлению «Одежда и обувь» ГК «Детский мир».

Фото: Олег Яковлев / РБК

Недетская экономика

Розничные продажи на собственном сайте составляют незначительную часть бизнеса Lucky Child, основные клиенты компании — региональные сети или отдельные магазины, которые продают ее в розницу со средней наценкой 80%. Оксана Алексеева, старший категорийный менеджер сети Prenatal Milano, которая работает с Lucky Child с весны 2016 года, называет преимуществами бренда доступные цены при высоком качестве и локальное производство, которое позволяет получать товар со склада ежемесячно: с иностранными брендами это невозможно.

Cеть магазинов «Детки» (19 магазинов в Москве и Санкт-Петербурге) сотрудничает с Lucky Child около года. «Отечественные бренды в основном работают в экономсегменте, который наиболее популярен среди наших покупателей. Lucky Child с одеждой сегмента «средний плюс» в этом плане для нас исключение», — говорит Дмитрий Гаркушенко, директор по закупкам сети «Детки».

С федеральными сетями компания не работает до сих пор. Крупные ретейлеры обычно требуют отсрочки платежей на 60–90 дней и работают на условиях возврата нереализованного товара, а у Lucky Child новые клиенты вносят предоплату, а постоянные работают с отсрочкой 30–45 дней. «Здесь работает закон: чем больше сеть, тем менее выгодные условия сотрудничества, — уверяет Владимир Мамут. — До падения рубля нам предлагали закупочные цены даже ниже нашей себестоимости. Естественно, мы отказывались».

В магазинах одежда Lucky Child стоит в среднем вдвое ниже, чем европейские бренды. Так, например, комбинезон-слип итальянской марки Chicco можно найти в интернет-магазинах от 2 тыс. до 5 тыс. руб., ту же позицию Lucky Child — от 800 до 2,5 тыс. руб. Цены на китайские и российские комбинезоны из хлопка начинаются от 350 руб.

Компания отправляет розничным партнерам товар из Дзержинска, где арендовала склад. Доставку оплачивают сами заказчики. Нижняя планка объема заказа у компании символическая — 10 тыс. руб. «Нередко мы сотрудничаем с маленькими магазинчиками на стадии открытия. Последние часто делают пробные заказы, чтобы посмотреть, как на наш бренд отреагирует их покупатель», — говорит Мамут.

Собственные розничные продажи бренда стартовали только в 2015 году с появлением интернет-магазина, но пока они приносят 150–200 заказов в месяц и занимают всего 1% в структуре выручки. Наращивать розничные продажи предприниматель планирует с помощью мобильного приложения, которое появится летом нынешнего года.

Сейчас в месяц компания производит больше 80 тыс. изделий, ее среднемесячная выручка в 2016 году — около 20 млн руб. Средний чек одной оптовой закупки составляет 50 тыс. руб., отпускная цена одной позиции в опте — около 300 руб. На закупку сырья компания ежемесячно тратит 9,7 млн руб., на оплату труда сотрудников и аренду помещения фабрики — по 1,7 млн и 1,1 млн руб. соответственно. К 2014 году, по словам Мамута, выручка компании уже составляла 109,4 млн руб., в 2015-м — 171 млн руб. В 2016 году Мамут рассчитывает на 500 млн руб., а в 2017 году — уже на 1 млрд руб. Среднемесячная чистая прибыль Lucky Child в 2016 году составляет 5,7 млн руб. в месяц, рентабельность по чистой прибыли — 28%. По словам Марии Володиной из «Детского мира», для производителя без собственной розничной сети этот показатель довольно высок: обычно рентабельность таких компаний составляет 12–17%.

Софт для самых маленьких

К производственному бизнесу Мамут подошел как программист: «Мы с самого начала смотрели на все процессы «айтишными» глазами, стремились автоматизировать все, что возможно». Предприниматель сам писал программное обеспечение вместе с разработчиками-фрилансерами (на оплату их труда ушло около 500 тыс. руб.).​

Автоматизация охватывает все этапы производства. Сначала в программу загружаются планы на будущий месяц и данные за прошедший период работы фабрики. На их основе формируется план закупки сырья: система подсчитывает количество необходимого товара и отправляет таблицу в отдел закупок. Количество сырья фиксируется в программе до и после раскроя, чтобы минимизировать излишки и избежать воровства. Готовые изделия распределяются по заказчикам и отправляются на склад, а оттуда — на полки магазинов. Система следит за оборачиваемостью товара каждого магазина — партнера Lucky Child и формирует объем следующего заказа.

Все внешние производства также подключаются к софту — это помогает контролировать скорость, объемы выпуска и выстраивать отношения с заказчиками. Для каждого клиента компании система просчитывает индивидуальный цикл производства, учитывая объем и частоту заказов и оборачиваемость товара. «Определяя сроки производства и доставки, комфортные именно для этого заказчика, мы обеспечиваем оптимальное заполнение каждого магазина», — говорит Мамут. Раз в месяц производитель присылает партнеру таблицу с ориентировочными объемами товара и сроками доставки. «Итоговое решение мы принимаем самостоятельно, но аналитика Lucky Child всегда полезна», — признает Дмитрий Гаркушенко из сети «Детки».

Курсы помогли

«Большинство крупных западных ретейлеров в декабре 2014-го повысили цены вслед за ростом курса валют в два раза, — вспоминает совладелец Lucky Child. — Мы приняли решение вообще не поднимать цены и зафиксировали четырехкратный рост спроса, даже начали вытеснять с рынка китайские бренды экономкласса». Правда, подорожало и сырье, которое компания закупает у дистрибьюторов зарубежных производителей. Вся одежда Lucky Child шьется из хлопка «пенье» турецкого производства, краска для принтов приходит из Италии. Чтобы удержать цены, Lucky Child пожертвовала своей маржой, рассказывает Мамут: разница между себестоимостью и отпускной ценой снизилась с 50–70% до 20–40%.

Lucky Child удалось выйти за рамки экономсегмента благодаря качественному иностранному сырью, объясняет Владимир Мамут. А сохранить цены на приемлемом уровне помогло локальное производство: в условиях падения рубля оплата труда и аренда фабрик за рубежом выросли в разы. Поднять цены на 15%, чтобы компенсировать потери в марже, компания решила только в марте 2015 года.

Повлияло на работу фабрики и ухудшение отношений России и Турции осенью 2015 года. «Официального запрета на ввоз товаров из Турции не было, но на таможне все разворачивали безо всяких объяснений», — рассказывает Мамут. Поставки сырья заморозились на несколько месяцев, компания могла обрабатывать только 50% спроса. Сейчас поставки возобновились, но Мамут ищет альтернативных поставщиков ткани в странах ближнего зарубежья. Самый вероятный партнер — Узбекистан.

Российских поставщиков найти невозможно. «В России нет ни тканей высокого качества, ни оборудования для их обработки. Отечественные производители довольствуются трикотажем, а модный casual требует высокотехнологичной обработки тканей, например варки джинсы и велюра», — говорит Карина Кулешова, бренд-менеджер сети магазинов детской одежды Gulliver. При этом, по ее словам, заказ импортного сырья для пошива в России экономически не оправдан — это сильно удлиняет производственный цикл и увеличивает себестоимость товара. Цикл пошива одной модели довольно долгий, не отрицает Мамут. «С момента заказа ткани до поступления в магазин проходит в среднем 90 дней, но ткань — товар не быстропортящийся, поэтому мы можем экономить на его экспресс-доставке», — объясняет предприниматель.