Почему в России не стоит бояться эпидемии Эбола
В СМИ активно обсуждается, как скоро вирус Эбола распространится на территории России и западных стран. Но правильней обсуждать распространение не конкретного вируса, а завозных вирусных инфекций в принципе. Эта проблема возникла еще в середине прошлого века, когда интенсифицировались грузовые и пассажирские потоки по всему миру. Во время инкубационного периода человек, зачастую сам не зная, что инфицирован, пересекает границу и заболевает уже на новой территории. При отсутствии явных симптомов любые, самые надежные системы детекции температуры и других клинических маркеров в аэропортах, вокзалах и на границах оказываются бесполезными. Это не значит, что не надо проводить контроль на границе: это необходимая, но далеко не достаточная мера.
Поэтому появление завозных вирусных инфекций на территории развитых стран, включая Россию, вполне вероятно. Имеет шансы появиться в нашей стране и эболавирус Заир (таково научное название этиологического агента современной эпидемии лихорадки Эбола в Западной Африке). Но к этому надо относиться спокойно.
Ежегодно в РФ регистрируется 100–200 случаев завозных экзотических для нашей страны вирусных инфекций: денге различных типов, японского энцефалита, лихорадки Рифт-Валли, Чикунгунья, неаполитанской москитной лихорадки и т.д. Главным образом это происходит благодаря нашим туристам, посещающим теплые страны, где они любят отдыхать (особенно зимой). Все эти случаи вовремя выявляются, грамотно идентифицируются и быстро локализуются. Можно сказать, что в России постоянно проводятся маневры по обеспечению биологической безопасности страны, и эти маневры демонстрируют, что даже если эболавирус Заир будет занесен на территорию России, никаких эпидемических последствий это не вызовет. Еще со времен СССР у нас функционирует, возможно, лучшая в мире система обеспечения биологической безопасности: это мониторинг природных очагов и социально значимых инфекций, профилактика, работа санитарно-эпидемиологических служб, клинических и научно-исследовательских центров, подразделений быстрого реагирования. В Западной Африке эти системы в нашем понимании отсутствуют.
Теперь волнующий многих вопрос о вакцине от Эбола. В мире существует больше десятка различных экспериментальных вакцин. Только в нашей стране есть несколько разных вариантов, которые технически несложно довести до товарного вида за год-другой. Но это экспериментальные вакцины, сейчас большинство из них проходит стадию испытаний. Хотя ВОЗ и объявила о снятии некоторых этических запретов на использование не до конца проверенных препаратов, все-таки нельзя препарат, не прошедший экспериментальной проверки, сразу использовать на людях. Тем более в другой стране: это и серьезная политическая ответственность.
Вопрос об ответственности, кстати, касается и СМИ. В фильмах-катастрофах мы часто видим, что глобальная эпидемия начинается с классических симптомов геморрагической лихорадки, передающейся контактным путем, а заканчивается тем, что лихорадка начинает передаваться воздушно-капельным путем, наподобие гриппа. У публики это настолько засело в подкорке, что кажется, будто любая геморрагическая лихорадка может путем мутации приобрести катастрофические свойства респираторных инфекций. Контактный путь – плотный контакт с биологическими жидкостями зараженного человека: рвотными массами, мочой, фекалиями, кровью и потом. Чем плотнее и дольше контакт и чем выше содержание вируса в биологической жидкости – тем выше шанс заразиться. Воздушно-капельный путь распространения респираторных вирусов заключается в том, что вирус попадает на слизистую, и заражение идет в тканях респираторного тракта.
Эболавирус Заир, как и другие представители рода Ebolavirus, передается исключительно контактно-бытовым путем. Любой вирус мутирует, это его нормальное состояние. Но существуют естественные границы генетической изменчивости, и, скажем, эболавирус Заир не может превратиться в вирус гриппа или приобрести его биологические свойства.
Большинство моделей развития эпидемии грешат излишней декларативностью, которая оказывается очень кстати для алармистских заявлений или нагнетания панических настроений. Но здесь слишком много «подводных камней», которые трудно корректно учесть. Один из них, например – величина иммунной прослойки против эболавируса Заир в Западной Африке. Считается, что текущая эпидемия лихорадки Эбола – первая в этом регионе. Однако правильнее сказать – «первая официально зарегистрированная». Российско-гвинейская лаборатория, работавшая на базе гвинейского Института Луи Пастера, описала обширную эпидемическую вспышку геморрагической лихорадки в 1982 году, возбудителя которой установить в то время не удалось, но клинически она очень напоминала лихорадку Эбола. Отсутствие достоверной информации о том, имеется ли у жителей Западной Африки некая иммунная прослойка, осложняет не только моделирование сегодняшней эпидемии, но и оценку результатов будущих полевых испытаний вакцин.
Проблема вирусных инфекций в условиях глобального мира все актуальнее. Но лихорадка Эбола – один из наиболее медийно раскрученных примеров, который уже превращается, на мой взгляд, в своего рода информационный фейк. Широкие массы, которых до сих пор эта проблема мало интересовала, на примере лихорадки Эбола узнали о проблеме завозных вирусных инфекций. И, как и все новое, это вызывает удивление и многочисленные вопросы. Не на все подобные вопросы можно ответить, не разглашая информацию с грифом «Для служебного пользования». Но основной тезис прост: в России есть необходимая инфраструктура для того, чтобы не допустить эпидемии.
