Церковные споры: почему Всеправославный собор усиливает раскол
Всеправославный собор, не успев начаться, оказался в кризисе. Ряд православных церквей отказался от участия в его работе. Первыми об этом объявили болгары, за ними последовал сирийский Антиохийский патриархат, затем грузины, а 13 июня к ним присоединилась и Русская православная церковь (РПЦ). Серьезные сомнения по поводу целесообразности проведения собора выразили сербы. Почему же событие, призванное продемонстрировать единство православного мира, стало свидетельством глубокого размежевания?
Подозрительный экуменизм
Самое простое и весьма распространенное объяснение — разногласия между Москвой и Константинополем, носящие многолетний характер, тем более что собор был инициирован Вселенским патриархатом. В рамках этого подхода выглядит вполне естественным, что Москва стоит за отказом недовольных церквей. Однако самое логичное на первый взгляд объяснение не всегда является правильным. Другое дело, что «зерно истины» в нем есть. Когда болгары выступили со своим неожиданным заявлением, РПЦ не захотела поддерживать жесткую позицию своих коллег-оппонентов из Константинополя, а высказалась за попытку достижения компромисса, что на практике означало откладывание проведения собора на неопределенный срок: за несколько дней снять все вопросы было бы невозможно.
Гораздо более вероятной выглядит версия, далекая от конспирологии, но учитывающая особенности православного сознания. Проекты соборных документов носили компромиссный и очень сдержанный характер, но в них нельзя было обойти вопрос о взаимоотношениях с «инославными» — католиками, протестантами, монофизитами и др. Поэтому появился проект документа «Отношения Православной Церкви с остальным христианским миром», в котором содержатся формулировки о необходимости «восстановления единства христиан» и о существовании неправославных «христианских церквей и конфессий». Кроме того, в тексте хотя и с некоторыми оговорками, но в целом позитивно оценивалась деятельность Всемирного совета церквей (ВСЦ) — международной организации, в рамках которой проходит экуменический диалог православных и протестантов.
Однако в последние десятилетия вопрос об экуменизме приобретает все более болезненный характер для многих православных церквей. Если церковные дипломаты и многие профессора богословия уже привыкли к экуменической риторике, то немалое число практикующих верующих, в первую очередь монашествующих, считают, что такая риторика ведет к размыванию основ вероучения. Да и сам феномен экуменизма воспринимается в разных православных церквах неоднозначно. Для многих православных, живущих в западном мире, он является абсолютно естественным и привычным явлением. Впрочем, и здесь есть исключения. Одно из них составляет монашество святой горы Афон, традиционно пользующееся особым уважением в православном сообществе, другое — подчеркивающая свой консерватизм Русская зарубежная церковь, с 2007 года входящая в состав РПЦ.
В то же время для православных из ряда стран, в которых ранее у власти находились коммунисты, экуменизм — это подозрительное явление, которое навязывалось церквам властями. С начала 1960-х годов коммунистические функционеры пытались использовать экуменическое движение для поддержки «борьбы за мир» и обличения «империалистических поджигателей войны». После падения коммунизма эти политические аргументы утратили свою актуальность. Под мощным давлением консервативного монашества Грузинская и Болгарская церкви вышли из ВСЦ в 1997 и 1998 годах соответственно. Неудивительно, что именно эти церкви сейчас оказались в числе тех, кто проигнорировал собор (отказ сирийцев связан с другой проблемой — неразрешенным конфликтом с Иерусалимским патриархатом о том, кто должен окормлять немногочисленных православных в Катаре).
