Тектонические сдвиги: как изменение климата влияет на массовое сознание
Медиа бомбардируют нас новостями о землетрясениях и ураганах, а соцсети позволяют видеть яркие и живые картинки с места событий практически в реальном времени. Правда ли, что с изменением климата катаклизмов стало больше, насколько они представляют опасность для россиян и как от них спастись?
Обманчивое чувство
Вы боитесь землетрясения? А цунами? А летать на самолете? Феномен страха перед тем, что красочно описано в СМИ или литературе, недавно был эффективно использован президентом США Дональдом Трампом. В одном из предвыборных интервью он заявил, что цифры, указывающие на падение уровня преступности в США, не имеют значения, «ведь люди чувствуют, что преступность растет, это важно». Это чувство не ново: в 1975 году после выхода фильма «Челюсти» население США было чрезвычайно озабочено риском умереть в зубах у акулы, социологические опросы показывали, что это один из основных страхов американцев. В действительности вероятность за время своей жизни попасть в акулью пасть равна 1 к 3 748 067. Куда опаснее фейерверки (шанс пострадать — 1 к 340 733), молнии (1 к 79 746) и так далее вплоть до старых добрых автомобильных аварий (1 к 84) и болезней сердца (1 к 5). В год на всей Земле от укусов акул умирает от 5 до 15 человек из 7,5 млрд.
Конечно, ураганы куда опаснее для американцев, чем акулы. Правда, возможно, не так страшны и они: «Ирму» ждали неделю, люди бежали из своих домов, а она взяла и поменяла направление (на то, куда они убежали), а потом вообще ослабела до тропического шторма. Что тоже плохо, но уже далеко от апокалиптического сценария. Впрочем, россиянам не угрожают и тропические ураганы. Что бы ни происходило с Землей и ее климатом, вероятность напрямую пострадать от этого для жителя Москвы ничтожно мала. Мала она и для жителя Черноморского побережья России и Дальнего Востока, где серьезные природные катаклизмы случались совсем недавно. Однако и новости про ураганы и потопы не врут. Давайте разберемся, что все-таки происходит со стихийными бедствиями в мире изменяющегося климата.
Стало ли в мире больше экстремальных погодных явлений?
Короткий ответ на этот вопрос: нет. Если «по ощущениям» кажется, что да — посмотрите, например, на графики, характеризующие сезон ураганов в США. Сейчас мы активно следим за «Ирмой», в прошлом году наше внимание было приковано к «Мэттью», но ему предшествовали три очень спокойных года. В 2012 году отличился «Сэнди», но до этого тоже было тихо три года. И так далее. Формирование ураганов — очень комплексный процесс, на него влияют, например, феномены «Эль Ниньо» и Североатлантической осцилляции. На текущий момент консенсус среди ученых состоит в следующем: изменение климата не приводит к росту числа ураганов вообще, но оно повышает частоту самых сильных и опустошительных из них.
Но конкретно «Ирма» вызвана глобальным потеплением?
Короткий ответ на этот вопрос: снова нет! По крайней мере, мы не можем это утверждать. Климатические модели и предсказания носят вероятностный характер, поэтому некорректно говорить о связи изменения климата и какого-то конкретного явления, будь то американский ураган или наводнение в Крымске в 2012 году. Печальные случайности и печальные закономерности накладываются друг на друга, и отличить одно от другого невозможно. Но, действительно, разрушительные погодные явления в мире меняющегося климата случаются чаще и там, где их не ждут. Например, в южной России, континентальной Европе или Великобритании.
И цунами из-за этого?
А вот это очень интересный вопрос. Еще 10–15 лет назад такое предположение сочли бы совершенно безграмотным: цунами — это следствие тектонических процессов в земной коре, при чем тут климат? Мы привыкли к тому, что атмосфера и гидросфера тесно связаны: изменение давления воздуха воздействует на образование штормов. Однако нужно сильно напрячь воображение, чтобы представить, что давление или температура воды и воздуха влияет на твердую Землю — то, что в географии называется геосферой. Но все больше данных указывают на то, что геосфера связана с тем, что над ней, куда сильнее, чем мы думали. В 2009 году Лю Чичин, ученый из Института наук о Земле в Тайбее, опубликовал в журнале Nature статью, указывающую на связь тайфунов, проходящих над Тайванем, со временем возникновения слабых землетрясений под островом. Ученые предположили, что снижение атмосферного давления, сопровождающее тайфун, позволяет участкам разлома глубоко в земной коре двигаться более свободно и разряжать накопленное в результате движения литосферных плит напряжение. Лю предположил, что штормы выполняют для Тайваня функцию предохранительных клапанов, стимулируя постепенный сброс напряжения и не допуская его накопления, которое приводит к более сильным и разрушительным подземным толчкам. Действительно, на стыке Евразийской и Филиппинской литосферных плит вблизи Тайваня сильные землетрясения случаются куда реже, чем севернее на том же стыке — в Японии.
Но не спешите радоваться, не всем повезло так, как Тайваню. Например, землетрясения на Гаити в 2010 году и в Непале в 2015 году также последовали за обильными дождями. Сходящие с гор сели и сокращение снежного покрова Гималаев может оказать тектоническому разлому дурную услугу: вес пород, сдавливающих его сверху, уменьшается, и он приходит в движение. Представьте, что вы наступили ногой на пружину: она неподвижна до тех пор, пока вы держите ее с достаточной силой.
С таянием ледяного покрова и ростом уровня моря связывают и извержения вулканов. Так, вулкан Павлова на острове вблизи Аляски «предпочитает» извергаться осенью и зимой, когда уровень моря растет на несколько десятков сантиметров. В результате земная кора под вулканом прогибается, «выдавливая» магму. Примерно так вашу ногу окатывает вода (она здесь — модель магмы), когда вы наступаете на плохо закрепленную плитку. Таяние льдов может сделать более опасными и вулканы Исландии.
Кстати, землетрясение в Мексике 7 сентября оказалось необычным: оно возникло не на границе Североамериканской литосферной плиты и плиты Кокос, трясло саму плиту Кокос. Ученым еще предстоит разобраться, как в результате этого возникло землетрясение такой силы (магнитуда 8,2), и я не удивлюсь, если и здесь окажутся замешаны климатические факторы.
Что же делать?
А на этот вопрос короткий ответ: готовиться. Климатические модели, создаваемые и совершенствуемые учеными, нужны не для эстетического интереса, а для практических мер. Как и сейсмологические модели, они не ставят собой задачи непременно указать день, место и час стихийного бедствия, но призваны оценить вероятность наступления той или иной угрозы. С такой информацией в руках можно работать — не только с людьми, но и со зданиями, промышленностью. Число жертв и экономический урон определяются не только масштабом стихийного бедствия, но и качеством подготовки к нему. Для сравнения можно привести те же землетрясения: при землетрясении магнитудой 7 баллов на Гаити погибли несколько сотен тысяч человек, а при землетрясении магнитудой 9 баллов в Японии — менее 15 тыс.
Стратегия подготовки должна быть основана на правильной оценке рисков. Не стоит закладываться на укус акулы, а проработать подготовку к урагану или землетрясению в Японии можно и нужно. С расчетом на возможные катаклизмы строятся дома и возводятся дамбы для их защиты. Готовятся пути эвакуации людей, а главное — самих людей информируют о том, что делать в случае угрозы (иногда — в формате симпатичных комиксов, как это делает программа локальной адаптации к изменению климата в Португалии). Программы адаптации — важный аспект Парижского климатического соглашения, но они крайне индивидуальны, как индивидуально влияние изменения климата на регионы. Это верно и для России, для предотвращения жертв в ходе катаклизмов, подобных наводнению в Крымске, нужно четкое взаимодействие российских ученых и властей.
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Мнения», может не совпадать с мнением редакции.
