Пионеры 2.0: как государство готовится к наступлению на детство
Новый мегапроект
В России появятся новые пионеры: президент Владимир Путин подписал указ о создании «Российского движения школьников».
Как показывает практика, на имиджевые проекты власти стараются не жалеть средств даже в кризис. На 2018 год у нас запланирован чемпионат мира по футболу, а вот вакансия мегапроекта 2017 юбилейного года пока открыта, если мы только в традициях постмодернизма не планируем всерьез отмечать еще и столетие русской революции, как предлагал министр культуры Мединский. Так почему бы в самом деле не организовать серьезную всероссийскую пионерию к круглой дате? Так, чтобы с первичными организациями в каждой школе и многотысячными съездами в столице — в лучших традициях тоталитарных режимов XX века.
Некоторые российские педагоги считают, что аналог пионерской организации, существовавшей в СССР, нам необходим: дескать школа не справляется со своими обязанностями, учителя перегружены, а родители часто дистанцируются от воспитания детей.
На первый взгляд аргументация может выглядеть вполне убедительной, тем более что идея пионерской организации изначально была заимствована у скаутского движения, которое появилось в Великобритании в 1907 году и быстро стало популярным во всем мире, в том числе и в дореволюционной России. Правда, если приглядеться, то отличий у скаутов и пионеров больше, чем общих черт. Скаутская организация добровольна, и решение об участи в ней детей принимается семьями. Кроме того, скауты — это общественное движение, которое не ставит перед собой задачу по реализации той или иной государственной политики.
Эволюция детства
В отличие от скаутского движения, как и других подобных общественных структур, у государства в отношении детства всегда есть свои собственные задачи. Пионерия в советском стиле де-факто принудительна, а задача такой организации состоит в том, чтобы с детства приучать будущих граждан к идее коллективной ответственности и нагружать детей идеологией. В общем, государство — плохой инструмент для организации детства, именно поэтому в развитых странах аналогов государственных пионерских организаций не существует.
Чтобы прояснить этот тезис, нужно разобраться с некоторыми идеями современной культурной антропологии. Понимание статуса ребенка может отличаться от культуры к культуре. Филип Арьес в своем знаменитом исследовании «Ребенок и семейная жизнь при старом порядке» доказывает, что в досовременном обществе к детям относились как к маленьким взрослым. Девочек и мальчиков наряжали во взрослые костюмы в соответствии с полом, дети с раннего возраста начинали работать.
Идея детства как особого состояния приходит вместе с буржуазным обществом и развитием институтов современности: гражданства, нации, всеобщего образования. К XVIII веку в Европе и будущих США возникает культура детства, к которой мы привыкли. Ребенок в ней рассматривается как особое существо, он наделен внутренним достоинством и особой картиной мира. Детство в современных обществах западного типа отделяется от мира взрослых и предполагает защиту от забот и тревог. Именно отсюда, к слову, идет особая практика защиты прав детей — против жестокого обращения или сексуальных домогательств. В досовременном обществе преступлений против детства как отдельной юридический категории не существовало.
Пропаганда с пеленок
Впрочем, в тоталитарных режимах, выступавших под лозунгами борьбы с западным миром и переустройством общества по «правильному образцу», дети снова стали маленькими взрослыми, которых следовало с малых лет учить «великим ценностям». В нацистской Германии, сталинском СССР, коммунистическом Китае времен Мао появляются централизованные детские организации, задача которых — «готовить детей к взрослой жизни», превращать их в строителей коммунизма или истинных арийцев. Детство перестает быть частным делом семьи и объявляется частью большого общественного проекта — по построению «совершенного общества». Под эти задачи создаются специальные общественные институты, в частности пионерская организация и его аналоги. В этом смысле сама идея создания новой пионерии может быть прочитана как симптом.
Виктор Клемперер, лингвист и автор знаменитой книги о языке Третьего рейха, писал, что неизбежность краха нацистского режима он осознал, когда увидел свастику на детском мяче. Когда государство не может оставить детей и их родителей в покое и пытается навязать им определенный «проект», это означает, что в буквальном смысле слова больше не существует ни одной сферы человеческой жизни, которые не регулировались бы государственными институтами.
В эту же логику укладываются и другие последние государственные инициативы, например проект «единых учебников» или внедрение уроков православия в школах. Здесь важно увидеть не отдельные факты, которые могут нас возмущать, но картину целиком, стратегию. Национализация детства — это следующий шаг в наступлении на общественную жизнь в России.
Многочисленные попытки поставить детство под ружье, заставить детей быть «юными коммунистами» или «юными сторонниками традиционных ценностей» провалились в XX веке. Дети слишком живые, чтобы всерьез верить в бюрократию, которая пыталась превратить их жизнь в казарму.
Провалится и проект новой российской пионерии. Поскольку российское государство крайне неэффективно даже в качестве «автократа», то в нашем случае вся пионерия может свестись к одному-двум хорошим фуршетам для начальников пионеров. Тогда нам стоит вздохнуть с облегчением: ответственность за детей останется на наших собственных плечах.
