Угроза с запада: почему Ким Чен Ын больше не может рассчитывать на Пекин
В пятницу, 24 ноября, Китай объявил о закрытии Моста дружбы через реку Ялуцзян, соединяющего Китай с КНДР. Официально — из-за необходимости ремонтных работ, причем с северокорейской стороны. Никакой политики, хотя поверить в это трудно. Отношение Китая к Северной Корее ухудшается, и процесс этот идет очень быстро. Перемены начались в сентябре, после того как Совет Безопасности ООН принял резолюцию №2375, предусматривавшую дальнейшее ужесточение санкций против Пхеньяна. Резолюция была реакцией на взрыв термоядерного заряда и серию испытаний новых межконтинентальных баллистических ракет, способных достичь территории континентальных Соединенных Штатов.
Рациональный Пекин
Само по себе принятие жесткой резолюции не является чем-то неожиданным: санкции против КНДР, впервые веденные в 2006 году, ужесточались с каждым очередным ядерным взрывом или ракетным запуском. Однако в прошлом все эти грозные резолюции не слишком серьезно воспринимались Китаем. Там последовательно соблюдали санкции в той мере, в какой они касались военного производства: ни о поставках комплектующих для ракетных и ядерных программ, ни о поставках оружия в Северную Корею речь давно уже не идет. С другой стороны, китайские власти всегда находили лазейки, чтобы проигнорировать общеэкономические санкции.
Эта позиция, которую Китай занимал до самого недавнего времени, вполне рациональна. КНР, как и другие ядерные державы, включая Россию, негативно относится к разработке Северной Кореей ядерного оружия. В Китае опасаются, что северокорейская ядерная программа нанесет смертельный удар всему режиму нераспространения. Существует большая вероятность, что вслед за ядерной Северной Кореей на военно-политической карте мира появятся сначала ядерная Южная Корея и ядерная Япония, а потом ядерный Тайвань и даже ядерный Вьетнам. Все упомянутые государства находятся с Китаем в непростых отношениях, так что именно он станет главной жертвой развала системы нераспространения, которая худо-бедно работает уже полвека.
Однако опасения по поводу северокорейского ядерного оружия в Пекине обычно перевешивались опасениями, связанными с геополитической ситуацией в Северо-Восточной Азии. Китаю не нравится Северная Корея, развивающая ракетно-ядерную программу, но ему еще меньше нравится Северная Корея, находящаяся в состоянии хаоса. В Пекине всегда опасались, что излишне суровые санкции спровоцируют экономический кризис в КНДР, который при неблагоприятном стечении обстоятельств приведет к падению режима Ким Чен Ына и гражданской войне. Кроме того, велика вероятность, что такой кризис закончится объединением страны по германскому образцу и бедный Север будет захвачен богатым Югом, который, скорее всего, и после объединения останется союзником США.
Однако во время голосования по резолюции №2375 китайские дипломаты проявили небывалый энтузиазм по поводу предложенных американцами дополнительных санкций, и именно эта поддержка позволила принять резолюцию в рекордные сроки.
В конце сентября китайское правительство официально объявило, что на протяжении 120 дней, то есть до начала января, все совместные китайско-северокорейские предприятия на территории КНР должны быть закрыты. Было объявлено и о закрытии в Китае всех счетов северокорейских физических и юридических лиц. Это означает, что КНР покинут не только хорошо заметные северокорейские рестораны, но и не столь заметные северокорейские программисты, работающие в некоторых китайских городах.
Было также объявлено, что китайские власти прекратят завоз рабочей силы из Северной Кореи. Сейчас в Китае находятся около 30 тыс. северокорейских рабочих. Значительная часть их зарплат изымается властями КНДР. Впрочем, жалеть этих рабочих не приходится, так как остающихся у них денег достаточно, чтобы работа в Китае оставалась крайне привлекательной для большинства жителей КНДР, попасть туда можно только за взятку. Предпринимателям, использующим труд северокорейских рабочих, по партийно-государственной линии разъяснили, что продление трудовых контрактов с гражданами Северной Кореи в создавшейся ситуации нежелательно. Учитывая, что большинство контрактов заключается на два года, получается, что к концу 2018 года большинство северокорейских рабочих покинут территорию Китая.
Естественно, возникает вопрос: почему Китай вдруг пошел на изменение своей традиционной позиции, которая вполне соответствовала его долгосрочным интересам?
Непредсказуемые Штаты
Скорее всего, причины следует искать в действиях президента США Дональда Трампа. На протяжении последних нескольких месяцев он всячески демонстрирует готовность использовать военную силу в качестве решения северокорейской проблемы. В районе Корейского полуострова наращивается американское военное присутствие, а сам президент и близкие к нему люди прозрачно намекают, что готовы применить силу, если КНДР не согласится свернуть или приостановить свою ракетно-ядерную программу.
Некоторые из вашингтонских наблюдателей, правда, считают, что вся воинственность Трампа — это дипломатический спектакль. Нужно, чтобы Китай занял более жесткую позицию, а Северная Корея свои позиции смягчила и была готова к переговорам с Вашингтоном. Но доказать эти предположения невозможно. Может быть, именно поэтому реплики Трампа возымели действие на Пекин. Китайские руководители не захотели на своем опыте проверять, готов президент США пойти на вооруженный конфликт или нет.
Если готов, то теперь Китай сталкивается уже не с двумя, а с тремя неприятными альтернативами. Первая — сохранение ядерной Северной Кореи. Вторая — кризис и дезинтеграция ее режима. Третья — война у границ Китая. Понятно, что это самый неприятный сценарий.
Поэтому китайское руководство решило подстраховаться и использовать имеющиеся у него рычаги для оказания давления на Северную Корею. Рычагов этих немало, ибо Пекин контролирует примерно 85% всей северокорейской внешней торговли. Даже частичное введение Китаем эмбарго на торговлю с Северной Кореей нанесет всей ее экономике тяжелый удар.
Впрочем, главный козырь Китай решил пока не использовать. Речь идет о поставках в Корею нефти и жидкого топлива по субсидируемым ценам. Прекращение поставок может полностью парализовать экономику КНДР, которая, кстати, в последние годы вышла из кризиса и растет впечатляющими темпами — 4–5% в год.
Скорее всего, занимая жесткую позицию, Китай рассчитывает на то, что Северная Корея дрогнет и согласится на приостановку своей ядерной программы. Даже если в ближайшее время Пхеньян не пойдет на уступки, позиция Китая может заставить Трампа повременить с силовыми мерами, пока не станет ясно, приносят ли китайские санкции желаемый эффект. Это означает, что возможный конфликт будет отложен на год или два, а за это время много чего может произойти и в Вашингтоне, и в иных столицах.
Таким образом, Трампу, кажется, удалось одержать дипломатическую победу: уже два месяца Китай действует на северокорейском направлении так, как рассчитывает Вашингтон. Впрочем, едва ли можно считать эту победу долгосрочной. Скорее всего, китайская жесткость, вызванная американским давлением, будет сохраняться лишь постольку, поскольку сохранится само давление. Как только Вашингтон смягчит позицию или его отвлекут другие проблемы, Китай, скорее всего, вернется к старой тактике.
Что касается ситуации в самой КНДР, то до недавнего времени санкции ООН вообще не оказывали на нее какого-либо видимого влияния, но на этот раз все может сложиться иначе. Понятно, что ответственность за возможный кризис пропаганда будет возлагать на внешние силы, но непонятно, насколько в это поверят сами северокорейцы, уровень жизни которых опять снизится как раз тогда, когда жизнь вроде бы стала налаживаться. Резкое падение уровня жизни может спровоцировать острый внутриполитический кризис. Впрочем, китайские эксперты и дипломаты в частных разговорах не только демонстрируют жесткость, но и заверяют, что не хотят никаких радикальных перемен в КНДР и не будут доводить дело до крайности. Сомневаться в искренности моих китайских собеседников и коллег не приходится, однако есть сомнения в том, что китайцы смогут точно определить, где находится опасная грань, и вовремя остановиться.
