«Крым» не работает: почему люди возвращаются на улицы
26 марта на митинги по всей стране вышли, по некоторым оценкам, до 60 тыс. человек в 82 городах. Больше всего людей пришли на несогласованные акции в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, Новосибирске. Меньшие, но необычно многолюдные по местным меркам митинги прошли в других областных центрах. По свидетельствам участников и опубликованным фотографиям, большинство на этих митингах составляла молодежь, в том числе и несовершеннолетние. Судя по репортажам с мест событий, на мероприятиях преобладало хорошее настроение, люди много шутили, и даже во время задержаний на некоторых лицах можно было видеть улыбки, хотя в целом задержания были жесткие и только в Москве в отделениях полиции оказались больше тысячи человек.
Как часто это бывает, протесты для многих стали неожиданностью — недоглядели. И, как шутят теперь некоторые коллеги, исследовательскому цеху вскоре можно ожидать большой госзаказ на исследования молодежи. Мы же попробуем пока обойтись теми данными и объяснениями, которые есть на данный момент.
Предпосылки протеста
Новая волна протеста стала возможной во многом потому, что «эффект Крыма» подходит к концу. По многим показателям общественные настроения сегодня хуже, чем они были до 2014 года. Об этом говорит динамика индекса социальных настроений — интегрального показателя, который измеряется Левада-центром. Это верно в том, что касается личного положения человека, оценок его благосостояния, надежд на завтрашний день. Совокупный рейтинг власти, если учитывать не только стабильно высокий рейтинг Путина, но и оценки деятельности правительства, сегодня почти на 20 пунктов ниже, чем в конце 2014 года. Сказалось не только ослабление эйфории, но и последствия экономического кризиса: даже по официальным данным, люди в России сегодня живут хуже, чем три года назад. Значение имеет не только снижение уровня жизни, но и постепенно растущее ощущение тупика, невозможности перемен, отсутствие жизненных перспектив. Это особенно остро должны переживать образованные молодые люди, которые вслед за Навальным «отказываются верить, что Россия — пропащая страна». И тема коррупции при этом воспринимается скорее как символ недовольства, несправедливости ситуации, нежели социальное зло, с которым люди сталкиваются в повседневной жизни. Эти изменения общественных настроений часто проходят мимо тех экспертов, которые фиксируют свое внимание только на высоких президентских рейтингах, не обращая внимания на остальные показатели.
Между тем прямых свидетельств того, что недовольство постепенно накапливается, за последние пару лет было достаточно. Об этом говорили увеличение трудовых протестов, рост числа акций за сохранение городской среды, всероссийские протесты дальнобойщиков и фермеров, недавний скандал вокруг демонстративно неуважительной по отношению к петербуржцам передачи Исаакиевского собора в распоряжение церкви. Наверное, наиболее красноречивым свидетельством убывающей поддержки власти стали результаты парламентских выборов в сентябре 2016 года, когда на участки не пришли большинство жителей крупных городов. Наконец, на растущее недовольство и активизацию части городской публики (и в первую очередь молодежной) указывали недавние встречи самого Навального со своими сторонниками, пресловутая история со школьниками из-под Брянска. Эти и другие примеры эрозии посткрымского консенсуса многие наблюдатели и комментаторы попросту не учитывали — то ли под влиянием телевизионной пропаганды, то ли самогипноза.
Ухудшающиеся общественные настроения объясняют многолюдность вчерашних протестных акций лишь отчасти. Во многом это результат осознанной и целенаправленной работы самого Алексея Навального. Он добился того, чего не сделали демократические партии за полгода до этого во время избирательной кампании в Государственную думу. При этом часто забывают, что Навальный — это не только человек, а политическая машина, команда единомышленников и профессионалов, самообучающаяся, как нейронная сеть. В основе успеха команды Навального — кропотливая ежедневная работа по расширению базы своих сторонников, планомерное освоение новых каналов коммуникации с людьми в столице и регионах.
