Гражданское действие: о чем говорит смена власти в Армении
Отставка нового премьер-министра Армении Сержа Саргсяна под давлением многотысячных народных демонстраций показала, что настоящими гражданами проявили себя не только протестующие, но и признавший свои ошибки Саргсян. Развитие и логичный финал протестов заставляют задуматься о возможных уроках, которые можно извлечь из происходящего.
Предпосылки протеста
События в Армении, на мой взгляд, не должны оцениваться без учета минимум трех обстоятельств.
Во-первых, за постсоветский период страна, находившаяся подчас в тяжелейших условиях войны и частичной экономической блокады, сталкивавшаяся с многочисленными экономическими кризисами, сумела сформироваться как демократическое государство с заметной оппозицией, относительно свободной прессой и социально активным населением. В соответствии с Конституцией высшая власть регулярно менялась, причем президентские выборы 2003, 2008 и 2013 годов не давали победителю подавляющего преимущества, а наиболее успешный оппонент власти получал 20–30% голосов. При этом практически все президентские выборы (как и парламентские 2003 года) сопровождались крупными протестными акциями оппозиции. В стране действует более 30 политических партий, а до президентских выборов допускаются 7–15 кандидатов.
На этом фоне преобразование страны в 2015 году из президентской республики в парламентскую изначально не выглядело продуманным, да и результаты референдума 6 декабря 2015 года, когда за изменения в Конституции высказались 826 тыс. избирателей из 2,57 млн, не стали триумфом власти. В значительной мере граждане согласились на подобные перемены, поверив публично данному президентом Сержем Саргсяном обещанию не баллотироваться в премьер-министры, но оно, как выяснилось, ничего не стоило. Случившееся 17 апреля, когда парламент утвердил завершившего свой второй и последний президентский срок Саргсяна премьером, многие могли посчитать узурпацией власти, так что выступления граждан против новоявленного премьера не стоило осуждать.
Во-вторых, Армения — страна бедная и при этом практически находящаяся «под внешним управлением». В отличие даже от ее ближайших соседей у нее нет очевидных конкурентных преимуществ: нефтегазовых ресурсов Азербайджана или инвестиционной привлекательности и транзитного потенциала Грузии. Граждане вынуждены зарабатывать в тяжелых условиях внутри страны (средняя зарплата в первом полугодии 2017 года составила всего $387 в месяц) или ехать на заработки за рубеж. За последние пять лет поступления денежных переводов в республику ($8,63 млрд) превысили прямые иностранные инвестиции ($978 млн) почти в девять раз. При этом страна не принадлежит самой себе: «дочками» российских компаний являются «Южно-Кавказская железная дорога»; «Газпром Армения», поставляющая и продающая газ на внутреннем рынке; «Арментел» и его коммуникационные сети; «Роснефть-Армения» и т.д. Причем «Газпром» сдержанно относится к идее увеличить мощность газопровода из Ирана, а РЖД — к сооружению железной дороги из Ирана в Грузию. Российские компании доминируют в конкурсах на поставки товаров и услуг для государственных нужд, от них зависит уровень цен (скачок тарифов на электроэнергию летом 2015 года привел к мощному протестному движению). В такой ситуации народ особенно болезненно реагирует на рвачество власти — и желание Саргсяна приватизировать правительственную резиденцию тоже не добавило ему народных симпатий.
В-третьих, Армения довольно последовательно позиционировала себя как страна, стремящаяся выстраивать «многовекторную» внешнюю политику. Ее торговый оборот в 2017 году обеспечивался Россией на 26,5%, странами ЕС — на 24,3%, остальными государствами — почти на 50%. Проблемой является, на мой взгляд, военно-политическая зависимость Армении от России (страна считается главным военным союзником России в Закавказье и местом размещения российских военных баз) и одновременное стремление Армении экономически и социально ориентироваться на ЕС. Позиция Москвы, под влиянием которой было отменено подписание соглашения об ассоциации с ЕС в ноябре 2013 года, после чего Армения вступила в ЕАЭС, оставила о себе глубокую память, тем более что пребывание в новом союзе ухудшило условия торговли с третьими странами, тогда как торговля с Россией, по данным Росстата, по итогам 2016 года снизилась в сравнении с 2014 годом на 5,5%. Даже подписание нового соглашения о всеобъемлющем и расширенном сотрудничестве с ЕС в ноябре 2017 года не искоренило ощущения искусственного изменения вектора внешней политики, а затеянная Саргсяном реформа политической системы выглядела как проекция российских методов управления на Армению.
Риски для России
Поэтому отставка премьер-министра Армении Сержа Саргсяна под давлением многотысячных народных демонстраций заставляет задуматься о возможных последствиях для России.
Прежде всего Армения остается важным военным союзником. И хотя оппозиция не отрицает значения России для обеспечения национальной безопасности, Кремль привык разговаривать с вождями, поэтому восстановление сменяемости власти в Армении может быть воспринято в Москве как серьезный геополитический риск, который очень хотелось бы предотвратить.
Сегодня Москва старается вести себя подчеркнуто аккуратно и спокойно комментирует происходящее. Формально ничего не угрожает позициям России в республике — и.о. премьер-министра уже стал недавно занимавший этот пост Карен Карапетян (в прошлом — еще и топ-менеджер «Газпрома»). И все же ситуация явно подталкивает к извлечению уроков. Если народ Армении так остро реагирует на нечестную игру политиков, то и Москве придется с этим считаться при попытке склонить Ереван к тем или иным решениям, да и российским компаниям придется действовать с большей оглядкой на политическую ситуацию в республике.
