Войн больше, чем мира: как планету охватывает эпидемия насилия

Те, кто пять лет назад приветствовал «арабскую весну», должны теперь признать, что ее цветы быстро завяли. Лишь Тунис обладает приемлемыми чертами демократии, в то время как Ливия, Йемен и Сирия стали таким же недееспособными государствами, как и Сомали, а Египет, самая густонаселенная страна арабского мира, вернулся к авторитаризму, граничащему с диктатурой.

Вопрос в том, когда эта тенденция снова развернется в обратную сторону и произойдет ли это вообще. Во многом благодаря существованию многосторонних организаций, например ООН, государства сейчас крайне редко объявляют войну другим государствам (короткая война России с Грузией в 2008 году является исключением, подтверждающим это правило). Аналогичным образом благодаря существованию Евросоюза еще одна франко-немецкая война, например, является совершенно немыслимой.

Читайте на РБК Pro

Пол Фоли — РБК Pro: «Поживите в обычной семье в стране, где у вас бизнес» Из-за какого хобби в резюме вы не получите работу Незаменимые есть: последствия суэцкого кризиса для мировой логистики Для банкиров и ботанов. Как Nike создала культ дефицита

Однако вместо этого войны ведутся между государствами и негосударственными структурами — например, между Нигерией и «Боко Харам» или между Индией и группировкой наксалитов. Или это могут быть гражданские войны, например в Южном Судане или Ливии. Или прокси-войны, характерные для эпохи холодной войны, — например, использование Ираном в Сирии боевиков ливанской «Хезболлы» для защиты режима Башара Асада.

Причины этих конфликтов могут быть самыми разнообразными (и часто пересекающимися)  — идеология, религия, этническая принадлежность, конкуренция за ресурсы, но два столетия назад прусский генерал Карл фон Клаузевиц дал наиболее исчерпывающий ответ на вопрос, почему мы прибегаем к насилию: «Война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника исполнить нашу волю».

Но можно ли одним лишь насилием заставить подчиниться «Исламское государство» (организация запрещена в России) и покончить с джихадистским экстремизмом в мусульманском мире? Есть две причины сомневаться в том, что это возможно. Во-первых, сильные в военном отношении иностранные державы (идет ли речь об Америке и ее союзниках по НАТО или о России Владимира Путина) отказываются начинать наземную операцию из-за болезненного опыта в Ираке и Афганистане, ставших катастрофой для Советского Союза в 1980-х, а в этом столетии — для США и НАТО.

Вторая причина — привлекательность исламистской идеологии для многих мусульман, которых в мире насчитывается 1,3 млрд человек. Национальные государства арабского мира являются колониальным изобретением, они пришли на место халифатов (Омейядов, Аббасидов, Фатимидов и, наконец, Османов), которые когда-то распространяли цивилизацию от Месопотамии до Атлантики. Когда Абу Бакр аль-Багдади в июне 2014 года объявил о создании нового халифата, а себя провозгласил «повелителем правоверных», он задел чувствительные струны. Кроме того, брутальный характер его фундаменталистского​ «Исламского государства» многим кажется не столь уж и отличающимся от манер Саудовской Аравии, которая десятилетиями пропагандировала ваххабитский фундаментализм в мечетях и медресе по всему миру.

Другими словами, для возвращения мира и спокойствия в мусульманский мир необходимы изменения в идеологии. Это произойдет не​скоро. Суннитской Саудовской Аравии следует для начала умерить антипатию как к шиитам в целом, так и к шиитскому Ирану в частности. Между тем у «Исламского государства» есть человеческие ресурсы, деньги, территории и военные знания (во многом благодаря бывшим офицерам иракской армии).

Со временем Саудовская Аравия признает, что ей нужна помощь Ирана для победы над ИГ. А ИГ со временем разрушится изнутри, когда его подданные начнут требовать прав, например, слушать музыку и вести себя так, как им хочется. К сожалению, ключевым тут является слово «постепенно». Саудовская Аравия инстинктивно, опираясь на многовековой опыт антипатии между арабами и персами, рассматривает Иран как угрозу, которой надо противостоять, а не к которой надо приспосабливаться. Что же касается ИГ, то Северная Корея служит доказательством крайней живучести брутальных режимов. Тем временем кривая смертности в военных конфликтах будет и дальше ползти вверх, демонстрируя бессилие мировых дипломатов, миротворцев, а также претензий на гуманизм и цивилизованность.

Copyright: Project Syndicate, 2015
www.project-syndicate.org