Оборона от Константинополя: сможет ли РПЦ удержать Украину
В современный российский лексикон вошло экзотичное слово «экзарх», имеющее двойное значение. Обычно экзархом называют старшего епископа отдельного церковного округа (экзархата), расположенного за пределами страны основной юрисдикции данной поместной церкви (патриархата). Например, до 1990 года в рамках Русской православной церкви существовал Украинский экзархат, статус которого затем был повышен до самоуправляемой церкви.
Так что когда 7 сентября Константинопольский патриархат объявил о направлении на Украину двух своих экзархов, сразу же возник слух, что вселенский патриарх идет по пути Москвы и создает собственную украинскую структуру. Но быстро стало ясно, что в данном случае актуально второе значение этого слова — полномочный представитель патриарха, нечто вроде посла, аналог папского легата в католической церкви. Именно поэтому патриарх Варфоломей назначил двоих экзархов, тогда как экзархатом должен управлять один архиерей. Экзархи должны заняться подготовкой к провозглашению украинской автокефалии, которую готовит Константинополь.
Реакция Москвы
Московский патриархат отреагировал на действия Константинополя резко, предупредив о разрыве молитвенно-канонического общения между церквями в случае, если автокефалия украинцам будет предоставлена. Таким образом, само назначение экзархов рассматривается как недружественный шаг (потому что оно произведено без согласия и Москвы, и входящей в состав Московского патриархата Украинской православной церкви), но не является поводом к разрыву.
В 2013 году арабский Антиохийский патриархат прекратил общение с контролируемым греками Иерусалимским патриархатом из-за спора о том, кому подчиняются немногочисленные православные (около 100 человек), живущие в Катаре, — то есть по куда меньшему поводу, чем судьба миллионов украинских верующих. Кстати, это общение не восстановлено до сих пор. В 1996 году на несколько месяцев прерывалось общение между Москвой и Константинополем из-за двух параллельных юрисдикций в Эстонии, где православные составляют меньшинство. В этой ситуации разрыв отношений в случае провозглашения автокефалии становится неизбежным.
Цена вопроса неизмеримо выше, чем в случае с Эстонией. Речь идет не только о потере Украины, но и о перспективах развития мирового православия. Патриарх Варфоломей претендует на лидерство в православном мире, выходящее за рамки «первенства чести» (то есть статуса «первого среди равных») — для Москвы это неприемлемо. Кроме того, Варфоломей, разочаровавшись в возможностях компромиссов с Москвой после того, как Русская православная церковь в последний момент отказалась участвовать во Всеправославном соборе 2016 года, начал односторонние либеральные реформы, разрешив священникам второй раз жениться в случае кончины или ухода супруги. Таким образом он демонстрирует, что мнение консервативной Москвы по этому поводу его не интересует.
Варианты действий
Как может действовать Московский патриархат, пока автокефалия не предоставлена (а процесс может растянуться)? Возможностей для маневра здесь не так много.
Можно попытаться договориться с Константинополем — и патриарх Кирилл, похоже, не исключал такой возможности. Иначе он не нанес бы в конце августа визит патриарху Варфоломею, впрочем, оказавшийся безрезультатным. Взаимное доверие сторон, однако, находится почти на нуле. Сотрудничество церквей в богословских вопросах выглядит невозможным после одностороннего признания Константинополем второбрачия клириков. А что касается вопросов общественных, то примечательно, что Греция, подозревая российских иерархов и клириков в политических интригах, не пускает их на Афон, находящийся в юрисдикции Константинополя (хотя монахи Святой Горы и негативно относятся к либерализму Вселенского патриархата). Только что во въезде в Грецию отказано управделами Московского патриархата митрополиту Варсонофию, который намеревался в очередной раз посетить Афон.
Можно попробовать использовать государственный ресурс, надавив на патриарха Варфоломея через турецкого президента Реджепа Эрдогана. Но согласится ли Эрдоган в условиях, когда его отношения с Россией носят весьма непростой характер? Сейчас Эрдогана волнует судьба сирийской провинции Идлиб — он не хотел бы допустить ее перехода под контроль Башара Асада, и для решения этой задачи маневрирует между Россией и США. Давление на константинопольского патриарха в этот контекст совсем не вписывается.
Есть и другие способы заставить вселенского патриарха передумать. Например, заняться в обход Константинополя открытием на турецкой территории храмов для российских отдыхающих. Только здесь придется столкнуться не только с подозрительным отношением того же Эрдогана (он воспримет подобный проект как политический, связанный с ростом влияния России в Турции), но и с неприятием активности христианских священнослужителей со стороны многих турецких чиновников.
Высказывается и еще одна идея — сблизиться с греками-старостильниками, отделившимися от мирового православия после введения в 1924 году в Константинопольской и Элладской церквях нового календарного стиля. Старостильников насчитывается, по некоторым оценкам, до 800 тыс. человек — и патриарх Варфоломей для них противник. Проблема заключается в том, что это очень ригористичная, внутренне конфликтная среда, расколотая на множество структур, каждая из которых считает себя единственно правой. Русская православная церковь заграницей (РПЦЗ) имеет опыт взаимодействия с некоторыми из этих организаций, не вызывающий никакого оптимизма.
Наконец, есть парадоксальная идея — почему бы Москве не опередить Константинополь, предоставив автокефалию канонической Украинской православной церкви, сохранив ее лояльность Русской церкви? Но в среде ориентированных на Москву украинских православных много решительных противников автокефалии, не готовых принять ее даже из рук патриарха Кирилла. Но главное, что сам московский патриарх не хотел бы войти в историю как церковный Михаил Горбачев, — он будет до конца сопротивляться потере Украины для Русской церкви. Да и российская власть вряд ли одобрит такой план — власть же украинская, напротив, расценит его как спецоперацию Москвы.
Поэтому наиболее вероятно, что Москва в ожидании дальнейших действий Константинополя будет стремиться максимизировать свои ресурсы: пытаться получить поддержку со стороны других поместных церквей, предотвращая возможное признание ими украинской автокефалии, поддерживать своих украинских сторонников, опираясь на митрополита Онуфрия и духовные центры православия — Киево-Печерскую и Почаевскую лавры. Вопрос в масштабе и надежности этих ресурсов — но на него можно ответить лишь в том случае, если придется их задействовать.
