Когда нет денег: почему инвестиций в России больше не будет
Без ресурсов
Решение властей ЕС запретить инвестбанкам и аналогичным структурам оказывать консультации или писать отчеты по российским компаниям и банкам, попавшим в санкционные списки, практически закрывает возможности для инвестиций в российскую экономику. В таком бизнес-климате развивать крупные проекты почти нереально.
Я отлично помню, как в 1995–1996 годах привлечение инвестиций в Уралмашзаводы началось именно с ресеча Merrill Lynch, а затем и подтянувшихся Brunswick и «Тройки Диалог». Именно исследование Merrill Lynch дало возможность обратить внимание инвесторов на хороший машиностроительный актив, а затем провести private placement, выпустить ADR и GDR на размещенные акции.
Без этого размещения не было бы и ОМЗ, так как именно на привлеченные деньги нам удалось выкупить акции Ижорских заводов и начать формирование крупнейшей на сегодняшний день машиностроительной корпорации России.
Сегодня такие процессы представляются невозможными. Нормальных частных банков в России практически не осталось. Все серьезные структуры обслуживаются в банках, подпавших под санкции. Стало быть, российский рынок остался без возможностей привлечения ресурсов за рубежом на несколько лет вперед.
Все больше государства
Понятно, что с инвестициями было плохо и без этого. С февраля 2014 года инвестиционный климат находится в коме. Внутренние инвесторы перестают инвестировать по причине нехватки ресурсов или предпочитают выводить деньги за пределы юрисдикции РФ, внешние инвесторы получили запреты (прямые или косвенные) на вхождение в капитал российских предприятий.
И совершенно неважно, из какой страны эти инвесторы. Никто не хочет ссориться с властями лидеров финансового мира. Россия с ее 2% мирового ВВП не стоит того, чтобы рисковать отношениями с Америкой. Опыт BNP Paribas показывает, что это всегда плохо заканчивается. Конечно, интерес инвесторов не пропал: многие хотели бы и торговать, и вкладывать деньги в высокодоходные проекты. Но хотеть и мочь — вещи разные.
Этому способствует и перераспределение рынка внутри страны: все больше заметен перекос в получении заказов в сторону госкорпораций. С одной стороны, это следствие антисанкций и выхолащивания иностранных поставщиков из системы госзаказов, с другой — заметное ухудшение финансового состояния частного сектора и, как следствие, переключение доверия на госкомпании, которые, возможно, при полном коллапсе могут быть спасены государством.
Единственным крупным инвестором на сегодня остается государство. Самостоятельно или через госбанки, которые также уповают на привлечение средств от государства по каким-то программам, например 1044, поддерживающей инвестиционные проекты.
Схемы инвестиций
Определенную гибкость в привлечении финансовых ресурсов имеют сырьевые компании, которые осуществляют торговлю через трейдеров. Например, «Роснефть», торгующая через Trafigura. Схемы кредитования проектов через товарный залог, форвардные контракты, остаются сегодня, наверное, единственными крупными источниками финансирования, которые пока «не замечает» сторона, накладывающая санкции. Перебить такие схемы трудно, но опыт иранского эмбарго показывает, что можно. Проекты, не поддержанные независимыми покупателями, практически обречены на смерть.
Что показал мой текущий опыт общения с реальными и потенциальными инвесторами: с одной стороны, все панически боятся идти в проект без поддержки государства. Так за последние 11 лет, начиная с истории ЮКОСа, запугали частный бизнес, что последний из кожи вон лезет, чтобы создать хотя бы видимость близости к государству. История с «Башнефтью», безусловно, не улучшила ситуацию, а наоборот, сделала частных инвесторов хроническими невротиками.
Другая проблема — непредсказуемость потоков госфинансирования. Опять-таки 2014 год внес свои коррективы. Те, кто производил за рубежом, а поставлял в Россию надежным государственным заказчикам, потеряли рынок. Без возможности его восстановления. Российский рынок специфический. Создавался он, особенно при торговле с госструктурами, не всегда по-рыночному.
Переориентироваться с такого подхода на leissez-faire трудно, а порой невозможно. Потому российские инвесторы, владеющие производственными мощностями за рубежом, не в состоянии заполнить образовавшиеся финансовые дыры контрактами в других странах.
Подведем итоги. Государство не может сегодня выступать инвестором и тотально сворачивает программы развития. Поджимающие со всех сторон социальные вопросы остаются в приоритете, но требуют вложений. Увеличение затрат на оборону вкупе с затыканием социальных дыр — все это не дает свободы инвестиционного маневра, и, возможно, ближайшие 5 лет инвестиционных денег отсюда ждать не придется.
Общаясь со многими бизнесменами по вопросам инвестиций, могу с твердой уверенностью сказать, что их оценка ситуации коренным образом отличается от мнения 89,9% населения, по версии ВЦИОМ, поддерживающих президента. Сейчас, как никогда, нужна разрядка, перестройка. Без этого помощь понадобится не только бизнесу, но и всему населению. Если, конечно, о нем кто-то еще думает.
