Экономист и общество: как Милтон Фридман сделал либерализм популярным
31 июля исполнилось 105 лет Милтону Фридману — великому экономисту, лауреату Нобелевской премии 1976 года, которого обычно называют «самым влиятельным экономистом второй половины XX века».
Этот неочевидный юбилей позволяет вспомнить, что у Фридмана, помимо ученого, была еще одна ипостась, важная сегодня. Это роль публичного интеллектуала — экономиста, который разговаривает с обществом.
Против течения
Напомню, что 1930–1960-е годы были временем, когда большая часть академических экономистов и в США, и в Европе симпатизировали тем или иным течениям этатистского характера — от социализма до кейнсианства. Да и в экономической жизни казалось, что идеи государственного регулирования побеждают на всех фронтах: сталинский Советский Союз, муссолиниевская Италия, гитлеровская Германия строили свою экономическую политику на принципах активного участия государства в экономике и, казалось, доказывали, что классический либерализм умер. В Великобритании лейбористы уже видели в СССР свой идеал и национализировали многие отрасли, включая железные дороги, даже в США идеи активного вмешательства государства в экономическую жизнь постепенно становились все популярнее.
В это время идеи классического европейского либерализма разделялись лишь горсткой интеллектуалов. Экономисты, выступавшие против государственного вмешательства, чувствовали себя изгоями. Фридрих фон Хайек (в 1974 году и он получит Нобелевскую премию) писал, что в эти годы «осталось очень мало людей, не являющихся социалистами».
Капитализм и свобода
В 1962 году Фридман публикует книгу «Капитализм и свобода», которая была собрана из его ранее прочитанных лекций. Она объясняла, во-первых, почему нужна экономическая свобода и необходимо снижать роль государства в экономике, а во-вторых, как связаны между собой экономическая и политическая свободы. Эту книгу называли настольной Рональд Рейган и Маргарет Тэтчер и многие до сих пор считают одной из самых важных экономико-политических работ XX столетия.
В этой книге Фридман развернул масштабную программу по снижению роли государства в экономике: он призывал отменить таможенные пошлины и экспортные ограничения, регулирующие функции Комиссии по торговле между штатами и Федеральной комиссии по связи, дотации сельхозпроизводителям, социальное страхование, государственное жилищное строительство, воинскую повинность, все системы профессионального лицензирования, а также ликвидировать прогрессивное налогообложение («Будучи либералом, — писал он — я не нахожу никаких оправданий для системы прогрессивного налогообложения»), приватизировать здравоохранение и отказаться от государственных пенсионных систем, заменив их частными пенсионными фондами. И, разумеется, Фридман был противником государственного финансирования и любой государственной поддержки учреждений высшего образования.
Фридман отстаивал идеи свободы торговли, любые импортные тарифы (пошлины) и квоты являются, по его мнению, абсолютным злом. В письме к кандидату в президенты Барри Голдуотеру Фридман писал: «Стратегической целью для нас, либертарианцев, является свободная международная торговля».
Фридман считал, что границы страны следует полностью открыть для иммигрантов, но при одном условии: государство не должно оказывать им никакой помощи; управление по контролю за продуктами и лекарствами, по его мнению, тоже нужно было упразднить. Он требовал (как, кстати, и другой будущий Нобелевский лауреат — Джордж Стиглер) отменить законы, устанавливающие минимальный уровень заработной платы. Фридман писал, что регулирование минимальной заработной платы производится из благих побуждений, но приводит к противоположным результатам, от которых пострадают в первую очередь те, заботой о ком это регулирование вызвано. В том числе потому, что подобное регулирование вызывает увеличение безработицы.
И все это в 1962 году! Как пишет по этому поводу в своей книге «Великая революция идей» Энгус Бергин — «от дерзости этих предложений захватывало дух».
Кстати, в процессе отмены обязательного воинского призыва в США Фридману удалось участвовать и непосредственно: он был членом консультативной комиссии, созданной Ричардом Никсоном, которая и подготовила отмену призыва в 1973 году.
Все эти идеи вызвали довольно негативную реакцию тогдашней, в значительной степени левой, американской интеллектуальной элиты. Сам Фридман впоследствии вспоминал: «Когда эта книга впервые увидела свет, высказанные в ней взгляды настолько расходились с основным течением тогдашней мысли, что рецензий на нее не появилось ни в одном из главных периодических изданий».
Одни экономисты в таких условиях впадают в уныние, другие уходят в «чистую» науку и избегают дискуссий с общественностью. Но стратегия Фридмана была другой.
Фридман считал, что экономист, как, впрочем, и любой другой ученый, не должен запираться в башне из слоновой кости. Что он обязан выступать в СМИ, читать публичные лекции, давать интервью и другими способами доносить свое мнение до широкой общественности. Если вы считаете, что те или иные распространенные мнения неверны, не нужно жаловаться на «необразованность масс», как это любят делать некоторые ученые (даже если это зачастую и так). Не нужно «посыпать голову пеплом» и уходить во «внутреннюю эмиграцию». Нужно идти и объяснять свою позицию, идти и разговаривать с теми, кто с тобой не согласен.
И именно такая стратегия Фридмана принесла свои плоды.
С 1966 года он начинает вести регулярную колонку в журнале Newsweek, в которой комментирует текущие события в контексте своих взглядов (и ведет эту колонку до 1984 года). Он участвует в создании 10-серийного документального фильма «Свобода выбирать», каждая серия которого посвящена разным экономическим проблемам и развенчанию популярных заблуждений. Впоследствии из этого цикла выросла книга с тем же названием, написанная им в соавторстве с супругой Роуз Фридман. Книга стала бестселлером и была переведена на 14 языков.
Фридман был убежден, что даже те идеи, которые сегодня непопулярны, могут завоевать признание и стать источником революционных перемен в обществе.
Респектабельный еретик
Несмотря на активную публицистическую и пропагандистскую деятельность, Фридман продолжал и академическую работу. Его теоретические труды, включая капитальное исследование «Денежная история Соединенных Штатов (1867–1960)» (в соавторстве с Анной Шварц), создали ему репутацию выдающегося ученого-экономиста.
В начале 1960-х годов Фридман сделал несколько важных экономических прогнозов, которые оказались верными, что привлекло к нему внимание публики. Росту авторитета Фридмана способствовала дискуссия между ним и кейнсианцами по поводу кривой Филлипса, отражающей взаимозависимость инфляции и безработицы. Когда оказалось, что монетаристы довольно точно предсказали и теоретически объяснили феномен стагфляции (одновременного роста и инфляции и безработицы), а кейнсианцы не смогли это сделать, на смену «кейнсианской революции» пришла «монетаристская контрреволюция».
В этих условиях Фридман приобрел уникальный интеллектуальный статус, когда кто-то удачно назвал его «респектабельным еретиком». С одной стороны, Фридман не выглядел фриком и безумцем, а был вполне признанным в науке академическим исследователем, но с другой — он активно атаковал многие привычные положения этой науки. И это тоже положительно повлияло на скорость распространения его идей.
Полемическая стратегия Фридмана состояла в том, что он старался не оспаривать ценности оппонентов, а делать упор на том, что методы, которые предлагают оппоненты, не приведут к желаемым результатам. Он как бы говорил им: «Я хочу того, что и вы, у меня такие же цели, тут мы вместе, но давайте посмотрим, какими методами этого лучше добиться», и затем доказывал, с привлечением в том числе эмпирических данных, что именно его, Фридмана, предложения оппонент должен принять как самые эффективные для достижения их общих целей. Фридман вплоть до самой смерти (а он прожил 94 года и умер в 2006-м) активно публиковал статьи на экономические темы. Его последняя колонка в The Wall Street Journal вышла на следующий день после его смерти.
В итоге этой деятельности мировоззрение американского (а затем и европейского) общества начало изменяться. Как указывает Энгус Бергин: «Сейчас мы живем в эпоху, когда экономисты стали самыми влиятельными философами... И этим положением вещей мы в первую очередь обязаны Милтону Фридману». Даже главные оппоненты Фридмана, такие как Джон Гелбрейт и Пол Самуэльсон, признали его правоту.
Таким образом, идеи, которые сначала считались чрезмерно радикальными и даже иногда сумасбродными, постепенно стали мейнстримом не только в науке, но и отчасти в экономической практике. Например, переход от прогрессивной шкалы подоходного налога к плоской в 1960-е годы был экзотикой, а в 1990–2000-е годы больше двух десятков стран, включая Россию, реализовали эту идею.
Не нужно думать, что только левый популизм может иметь общественную поддержку, что идеи классического либерализма никогда не получат поддержки у массовой аудитории. Революционные изменения в экономической науке, а затем и в экономике разных стран, начавшиеся в 1970-е годы, приводят к тому, что именно широкие массы становятся тем актором, который предъявляет спрос на экономические свободы, на демонополизацию и приватизацию, на снижение налогов и на уменьшение роли государства.
Научное творчество Фридмана позволяет сделать один оптимистический вывод: общество не обречено на застой и стагнацию, если есть люди, которые почитают своим долгом «раскачивать лодку» и «мешать проходу граждан». Если вы хотите перемен — не нужно думать, что они случатся сами собой. Нужно готовить эти перемены.
