Что будет делать Total в России после гибели де Маржери
Обаятельный усач Кристоф де Маржери был не просто главой компании Total, но и рекламным щитом российского инвестиционного климата. Он делал, пожалуй, больше других иностранных бизнесменов для пропаганды вложения капиталов в проекты в России. Его трагическая гибель стала большой потерей для Кремля.
Однако реальные вложения Total в российскую экономику многочисленными не назовешь. Как ни странно, прославившийся охотой к работе в таких рискованных для инвестиций местах, как иракский Курдистан, Африка или Иран, де Маржери ограничил присутствие своей компании в нашей стране всего тремя проектами, из которых реально действует лишь один.
Добывает нефть и генерирует прибыль для Total только международный консорциум с участием норвежцев и русских, который разрабатывает часть Харьягинского месторождения в Ненецком автономном округе с контрактными запасами менее 100 млн т. Проект, начатый задолго до появления де Маржери во главе компании, пробивался через российские бюрократические рогатки несколько лет, да и теперь работает с клеймом предательства национальных интересов: так наши высшие чиновники расценивают защищающую проект от их произвола налоговую схему соглашения о разделе продукции.
Начатый под фанфары («Завоюем десять процентов американского газового рынка!») проект освоения Штокмановского месторождения в Баренцевом море бесславно канул в небытие, когда выяснилось, что участники катастрофически ошиблись и в оценке себестоимости добычи, и в прогнозах спроса. Компания де Маржери потеряла на этом более $340 млн.
Жертвой санкций недавно стало так и не начавшее работу совместное предприятие Total с ЛУКОЙЛом по экспериментальному освоению трудноизвлекаемых запасов нефти в Западной Сибири. Перспективы были весьма туманны, и затея носила скорее рекламно-политический характер: как заявили на днях в ЛУКОЙЛе, себестоимость добычи из этих пород оценивается не менее чем в $85 за баррель.
Сомнительными представляются коммерческие перспективы третьего проекта Total – налаживание производства и экспорта сжиженного природного газа на арктическом Ямале. Ради этого французская компания стала акционером НОВАТЭКа. Но проект движется только благодаря финансовой помощи властей и беспрецедентным налоговым льготам, без которых он не смог бы продать с выгодой и кубометра газа. Неслучайно многие международные банки отказались от участия в финансировании «Ямал СПГ», понимая, что возврат инвестиций через пару десятилетий зависит исключительно от доброго расположения одного человека, пусть даже этот человек – президент Российской Федерации.
Возникает закономерный вопрос: не пересмотрит ли совет директоров Total масштабы и направления работы компании в России, руководствуясь не политикой сближения с Кремлем, а материальными интересами акционеров?
Больше всего шансов уцелеть у харьягинского проекта. Там идет добыча, бурятся новые, «интеллектуальные» скважины, вложения оправданны, и прибыль гарантирована. Но роль Total в ямальском проекте может подвергнуться ревизии с шансами пятьдесят на пятьдесят.
К выходу из проекта компанию могут подтолкнуть такие обстоятельства, как нехватка финансирования (неслучайно НОВАТЭК просит дотаций из Фонда национального благосостояния), падение цен на мировом рынке сжиженного газа, отказ американских производителей важнейшего оборудования от поставки его на Ямал в условиях санкций, а также общее падение престижа российских властей в глазах мировой общественности.
Каким бы личным обаянием ни обладал преемник Кристофа де Маржери Патрик Пуянне, ему будет непросто убедить акционеров Total в целесообразности дальнейшего инвестирования в Россию.
