Слабеющее достояние: с чем связан упадок «Газпрома»?
В мае начнется четвертый срок пребывания Алексея Миллера на посту председателя правления «Газпрома». В последний месяц зимы совет директоров компании единогласно переизбрал его на эту должность. Ничего неожиданного в этом решении не было: Миллер пользуется абсолютным доверием Владимира Путина, у которого он был заместителем еще в комитете по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. Однако если бы «Газпром» был независимой от государства компанией, такое решение вряд ли было бы принято. Причиной тому послужили бы плохие операционные показатели монополии.
Спад продаж на основных рынках
Ключевой на сегодняшний день проблемой «Газпрома» является спад продаж на основных рынках. Между 2008 и 2014 годами продажи компании в странах дальнего зарубежья уменьшились на 14% (с 184 млрд до 159 млрд куб. м), при этом в республиках бывшего СССР за тот же период они сократились вдвое (с 97 млрд до 48 млрд куб. м), а в России — на четверть (с 287 млрд до 217 млрд куб. м). Причиной тому послужила жесткая ценовая политика «Газпрома», из-за которой монополия стала терять потребителей, начавших уходить к конкурентам.
В России ими оказались независимые производители газа, в 1999–2014 годах нарастившие добычу почти в семь раз (с 33 млрд до 208 млрд куб. м), а в Европе — поставщики СПГ: в 2006–2011 годах одна лишь катарская Qatargas увеличила его экспорт в страны Старого Света почти в девять раз, с 5 млрд до 44 млрд куб. м. Усилению конкурентного давления на «Газпром» поспособствовала также сланцевая революция в США, в результате которой Америка превратилась в газовую державу № 1 (если Россия в 2014 году добыла 643 млрд куб. м газа, то Штаты — 730 млрд куб. м, по данным ОПЕК), сократив при этом импорт СПГ с 12,8 млрд куб. м (2008 год) до 1,7 млрд куб. м (2014 год).
Падающая добыча
Еще одной проблемой компании является снижение добычи газа. За десятилетие между 2004 и 2014 годами она сократилась на 20%, с 553 млрд до 444 млрд куб. м. Столь негативная динамика в первую очередь связана с сокращением добычи на Ямбургском и Уренгойском месторождениях, введенных в промышленную эксплуатацию в 1980-е годы и являвшихся в течение трех десятилетий крупнейшими добывающими активами компании. Между 2011 и 2014 годами «Газпром добыча Ямбург» сократил добычу на 21% (с 203 млрд до 160 млрд куб. м), а «Газпром добыча Уренгой» — на 24% (с 113 млрд до 86 млрд куб. м).
Перекрыть этот спад «Газпром» пытается за счет реализации новых проектов. Так, в 2012 году надымская «дочка» монополии ввела в промышленную разработку Бованенковское месторождение, добыча на котором к 2014 году выросла до 38,4 млрд куб. м. Однако этого явно недостаточно. Ситуация была бы иной, если бы в докризисный период компания вкладывала больше средств в профильную деятельность. Однако это было не так: между 2003 и 2007 годами в развитие газодобычи монополия вложила $18,5 млрд, тогда как в скупку активов — $32,1 млрд. Средства компания тратила не на новые месторождения, а на приобретение нефтяных («Сибнефть», «Томскнефть») и электроэнергетических компаний (в том числе «Мосэнерго»), а также газотрейдеров («Росукрэнерго»).
Растущий долг
Другая проблема «Газпрома» — растущий чистый долг, который в 2004–2014 годах вырос более чем в три раза, с 500 млрд до 1,65 трлн руб. Примечательно, что троекратное увеличение задолженности произошло на фоне высоких нефтяных котировок, к которым привязаны цены на газ. Еще одним благоприятным для монополии фактором служил низкий уровень налогообложения: так, в 2007 году на баррель добытого компанией нефтяного эквивалента приходилось $7,3 уплаченных ею налогов, тогда как для нефтяных мейджоров этот показатель составлял порядка $40. В таких условиях рост чистого долга можно объяснить только скупкой непрофильных активов и спорными инвестиционными решениями. Наглядный тому пример — Южный и Турецкий потоки: заморозке этих проектов предшествовали капиталовложения на 139 млрд и 61 млрд руб. соответственно.
Аффилированные подрядчики
Еще одна болевая точка «Газпрома» — монополизм подрядчиков. Крупнейшими исполнителями инвестиционных работ «Газпрома» являются «Стройгазмонтаж» и «Стройтрансгаз»: в 2014 году на долю этих двух компаний пришлось 47% капитальных затрат газовой монополии, 328 млрд из 701 млрд руб.
Монополизация рынка подрядных услуг — традиционное для газовой отрасли явление: во времена Рема Вяхирева главным исполнителем «Газпрома» был все тот же «Стройтрансгаз», 51% акций которого тогда находилось в собственности менеджмента монополии. Примерно та же схема была воспроизведена и в эпоху Миллера. Как следствие — капиталовложения, сомнительные с точки зрения экономической целесообразности, бьют по финансовой устойчивости компании.
Монополизм подрядчиков отчасти обусловлен спецификой сертификации материалов и оборудования, через которую проходят исполнители проектов «Газпрома». Ее осуществляет компания «Промгаз», являющаяся «дочкой» энергетического гиганта. Стандарты сертификации, применяемые «Промгазом», отличаются от тех, что используются за рубежом, из-за чего иностранные компании имеют мало шансов на получение подрядов «Газпрома». В результате они прибегают к взяткам, с тем чтобы осуществлять подрядные услуги в России. Примеры тому — компании ABB (Швейцария), Alstom (Франция) и Siemens Industrial Turbomachinery (Швеция), которые, согласно данным швейцарской прокуратуры, давали топ-менеджерам «Газпрома» взятки за получение подрядов на модернизацию газопровода Ямал — Европа.
Корень зла
Потеря экспортных рынков, снижение добычи, усугубление финансовых трудностей — все эти проблемы не могли не отразиться на капитализации «Газпрома». Если в апреле 2006 года он входил в четверку самых дорогих компаний мира ($257,7 млрд), уступая лишь ExxonMobil ($390 млрд), General Electric ($354 млрд) и Microsoft ($280 млрд), то к апрелю 2016 года опустился в конец третьей сотни компаний, потеряв более трех четвертей собственной стоимости, которая снизилась до $56,6 млрд.
В основе перечисленных проблем «Газпрома» — монопольный статус на российском рынке. На протяжении большей части постсоветской истории компания не испытывала конкурентного давления в России, СНГ и Восточной Европе. Ей было незачем оптимизировать издержки, вкладывать финансовые ресурсы в профильный вид деятельности и договариваться с потребителями на выгодных для них условиях. Именно поэтому она оказалась не готова к усилению конкурентного давления, произошедшего под влиянием американской сланцевой революции, наращивания Европой импорта СПГ и увеличения добычи независимыми производителями газа в России.
Адаптироваться к изменившимся условиям компания сможет только в случае глубокой реструктуризации. Не только «Газпрому», но и всей газовой отрасли в целом нужна реформа, аналогичная той, что в середине 1990-х была проведена в нефтянке, где в результате разделения монополии Миннефтепрома было образовано несколько независимых компаний, получивших равный доступ к мощностям государственной «Транснефти». Результатом стало возрождение нефтяной отрасли, которая в 1999–2004 годах переживала бурный прирост добычи, увеличившейся за тот период в полтора раза, с 305 млн до 457 млн т.
Демонополизация и приватизация дадут тот же результат и в газовой промышленности, стоит лишь отказаться от политики национализации и безудержной скупки непрофильных активов.
