Биллинг о правах

Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС

За последние пять лет следственные органы стали более чем вдвое чаще просить суды о доступе к данным о соединениях между абонентами сотовой связи. Все последние годы число таких ходатайств поступательно растет, следует из данных судебного департамента при Верховном суде, которые изучил РБК.

Следственное действие «получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами» появилось в УПК в 2010 году, но самая ранняя публичная статистика по нему относится к 2016 году: тогда суды рассмотрели 126,3 тыс. запросов на получение биллингов. Уже в течение 2018 года в суды поступила 251 тыс. таких ходатайств, а в 2020 году — 312,6 тыс.

В то же время количество запросов на прослушку и доступ к переписке снижается. В 2015 году суды рассмотрели 243,8 тыс. ходатайств «о контроле и записи телефонных и иных переговоров», в течение 2017 года их поступило 87 тыс., а в 2020 году — только 34 тыс.

«Изначально прослушка была одним из самых быстрорастущих сегментов — если посмотреть на более раннюю статистику, то с 2007 по 2015 год шел постоянный рост. А с 2015 года пошло падение. Это как раз период бурного развития мессенджеров, люди стали задумываться о безопасности коммуникаций и пользе шифрования. Обычные голосовые звонки и СМС абсолютно не защищены от СОРМ, практически все общение уже переместилось в мессенджеры, большинство из которых используют сквозное шифрование», — говорит руководитель проекта «Сетевые свободы» адвокат Дамир Гайнутдинов.

Рост запросов на биллинг он связывает с тем, что данные о соединениях с базовыми станциями могут дать силовикам много информации, даже если человек не пользуется голосовыми звонками и СМС. «Мобильные телефоны, на которых установлены защищенные мессенджеры, по-прежнему вынуждены соединяться с базовыми станциями. Сведения об установлении соединений между пользовательским оборудованием, о геолокации, о времени соединения с конкретными базовыми станциями — весь этот огромный массив информации сейчас научились обрабатывать гораздо лучше, это чрезвычайно важные и информативные данные. Поэтому тут рост», — поясняет эксперт.

«Рост биллингов и сокращение контроля и записи переговоров — это вещь, которую мы давно предсказывали. Дело в том, что просто раньше не было отдельного следственного действия по биллингам: органы де-юре получали разрешение на прослушку, но этой прослушкой не пользовались. Их интересовали именно биллинги. Потом постепенно количество прослушек упало до тех ситуаций, когда им реально нужна аудиозапись», — объяснил РБК ассоциированный профессор социологии права Европейского университета в Санкт-Петербурге Кирилл Титаев.

«Общая численность сотрудников правоохранительных органов — около миллиона. 240 тыс. разрешений на контроль и запись переговоров [как в 2015 году] означают, что им просто не хватит времени это слушать (особенно если записывается не один разговор, а прослушка длится какое-то время), учитывая, что реально оперативной работой занимаются 15–20% сотрудников», — добавил эксперт.

Данные о биллингах и контроле переговоров касаются действий, которые проводятся следователями. Гораздо чаще о прослушке просят оперативники. Ежегодно суды рассматривают порядка 500–600 тыс. ходатайств об «ограничении конституционных прав граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи».

По сути, это оперативно-разыскное мероприятие идентично следственному действию «контроль и запись телефонных переговоров», просто первое осуществляется в рамках проверки, а второе — в рамках уже возбужденного уголовного дела, объяснил РБК адвокат Сергей Шулдеев из адвокатского бюро Q&A.

В 2020 году количество таких запросов в производстве судов выросло впервые после многолетнего снижения. В прошлый раз число ходатайств об ограничении права на тайну переписки и переговоров заметно выросло в 2015 году — сразу на 20%, с 513,2 тыс. до 615,7 тыс.

Аналогичным образом тогда резко выросло количество запросов и на другие оперативные и следственные мероприятия, которые отражаются в судебной статистике. Так, в 2014 году правоохранительные органы попросили санкцию на обыск или осмотр жилых помещений 212 тыс. раз, а спустя год — уже 240 тыс. раз.

Еще одна категория данных, которую силовики стали запрашивать гораздо чаще за последние годы, — информация о банковских вкладах и счетах. Если в 2017 году следственные и оперативные органы попросили о разрешении на 139,3 тыс. мероприятий, связанных с ограничением банковской тайны, то в 2020 году — на 260 тыс. При этом количество следственных действий (выемок) скорее снижается (с 80 тыс. в 2015 году до 53 тыс. в 2020 году), тогда как количество оперативных мероприятий (получение справок по операциям, счетам и вкладам) резко растет от года к году.

Сергей Шулдеев связывает это с тем, что «значительно увеличивается количество преступлений», связанных с использованием банковских счетов, социолог Кирилл Титаев — с тем, что «появилась новая технология и ее осваивают».

Рост количества запросов биллингов и данных о банковских счетах происходит на фоне общего снижения числа осужденных, а также уголовных дел и материалов, которые рассматривают суды. По сравнению с 2015 годом количество дел о преступлениях, которые суды рассмотрели по существу, снизилось в 2020 году почти на 200 тыс., а количество ходатайств, представлений и жалоб в рамках уголовного судопроизводства, — на 400 тыс. Таким образом, на каждое доходящее до приговора уголовное дело приходится все больше мероприятий, связанных с получением информации, охраняемой банковской тайной, тайной переписки и переговоров. А доля запросов на такую информацию в общей массе судебных материалов растет.