Почему Россия начала ценовую войну на нефтяном рынке

В понедельник, 9 марта, котировки Brent обрушились более чем на 27%, опустившись ниже $32 за баррель, цена сорта WTI упала ниже $30. Это самое масштабное падение за последние почти 30 лет. Причиной обвала стал развал сделки ОПЕК+, зафиксированный на переговорах в Вене 6 марта. Россия отказалась от предложения дополнительно сократить добычу на 1,5 млн барр. в день. После 1 апреля 2020 года будут сняты все существовавшие в рамках ОПЕК+ ограничения по нефтедобыче.

На первый взгляд решение российских властей выглядит импульсивным и необдуманным, ведь сделка ОПЕК+ являла собой редкий случай договоренности, приносившей пользу всем (нефтяные доходы всех участников, кроме находящихся под санкциями Ирана и Венесуэлы, возросли). Однако ситуация не столь проста.

Испытание для сланцев

Политическая сторона принятого в Москве решения связана с долгосрочным противостоянием России и США. Еще до провала сделки на фоне распространения коронавируса американские нефтегазовые компании начали беспокоиться из-за возможного падения спроса на нефть. Уровень безубыточности большинства производителей сланцевой нефти в США колеблется в интервале $40–50 за баррель, и если уровень цен WTI $40–41 станет нормой на ближайшие недели и месяцы, в Техасе начнется волна банкротств и первыми падут небольшие нефтепроизводители.

Возможно, в Москве учли и тот факт, что ведущие американские мейджоры, такие как ExxonMobil или Chevron, стали более зависимы от добычи непосредственно в США — продав ряд активов в Европе, Азии, они стали больше вкладывать в сланцевые ресурсы Пермского бассейна. Это значит, что долгосрочное падение цен ударит по американским компаниям сильнее, чем во время нефтяного шока 2014 года. Каждый год начиная с 2010-го американские нефтегазовые компании имели отрицательный баланс свободных денежных потоков, то есть продолжали свою деятельность исключительно благодаря дешевым кредитам.

Российские риски

Российский демарш мог стать и косвенным ответом на недавнее решение Минфина США (а точнее, его Управления по контролю за иностранными активами, OFAC) ввести санкции против трейдинговой «дочки» «Роснефти», зарегистрированной в Швейцарии компании Rosneft Trading SA, за поддержку «незаконного режима» в Венесуэле. Так как в России квоты по сокращению добычи определялись в соответствии с общей долей в совокупной добыче страны, «Роснефть» сокращала больше всех. И именно на долю «Роснефти» придется самый бурный прирост добычи в течение следующих месяцев.

Для остальных российских мейджоров, не имеющих в загашнике такого объема замороженных проектов и придерживавшихся в последние пять-шесть лет стратегии минимального риска, конец сделки является неблагоприятным развитием событий. Да и для бюджета страны, получившего за весь период действия сделки ОПЕК+ 6,2 трлн руб. дополнительных доходов, долгосрочный сдвиг нефтяных котировок в интервал $45–55 за баррель станет испытанием на прочность. Цена отсечения на 2020 год находится на отметке $42,4 за баррель Urals (то есть примерно $45 за Brent).

Слабость саудитов

Практически сразу после развала сделки ОПЕК+ Саудовская Аравия вступила в ценовую войну, резко понизив официальные цены продаж (OSP) по всем направлениям — цены для Азии были урезаны на $6 за баррель (к примеру, Arab Extra Light и Arab Light, в начале года котировавшиеся с премией к Brent $4–5 за баррель, для апрельских партий будут продаваться со скидкой $3,1), для Европы — $7–8 за баррель, для США — $7 за баррель. Настолько резкое снижение не имеет ничего общего с рыночной конъюнктурой — это игра нефтяными «мускулами». Вопрос в том, решатся ли Ирак или Кувейт, традиционно использовавшие саудовские OSP в качестве ориентира, на столь же смелые меры. Есть ощущение, что конфликтовать с кем бы то ни было они не хотят.

На самом деле и Саудовская Аравия с ОАЭ вряд ли готовы к полноценной ценовой войне — хотя структура экономики России оставляет желать лучшего, зависимость стран Персидского залива от нефтяных поступлений в бюджет существенно больше. Если российский бюджет в последние годы был стабильно в плюсе, то Саудовская Аравия и ОАЭ, ввиду непомерно раздутых государственных расходов, только продолжают залезать в долги.

Кроме того, надо понимать, что нефтяной рынок еще не вполне оценил последствия эпидемии коронавируса. Совокупное падение мирового спроса на нефть в первом квартале 2020 года станет самым значительным в истории — аналитики предполагают, что по сравнению с первым кварталом 2019 года он упадет на 4 млн барр. в день. Эффект вируса сказывается с лагом в два месяца — китайские покупатели смогли отменить лишь мартовские и апрельские партии нефти (которые еще не были загружены), в то время как декабрьские и январские закупки прибыли в Китай в пиковый период пандемии — есть все основания полагать, что и второй квартал будет существенно слабее, чем предполагалось. Общемировой спрос на нефть в этом году, по всей видимости, упадет ниже отметки 100 млн барр.

Таким образом, в марте–апреле избыток нефти на мировом рынке составит порядка 4 млн барр. в день — поэтому даже после провала сделки ОПЕК+ страны Персидского залива будут вынуждены урезать свою добычу, так как китайские нефтехранилища уже заполнены и дополнительные объемы будет просто некуда девать. Поэтому ведущим членам ОПЕК придется сочетать агрессивную риторику с довольно сдержанным реальным поведением на рынке.

Решение России выйти из сделки ОПЕК+ в первую очередь политическое и рассчитано на долгий срок — в краткосрочной перспективе оно лишь поссорит экспортеров и снизит доходы компаний. Расчет может оказаться правильным — резкий удар по американскому сланцу приведет к серии банкротств и обузданию роста добычи, в то же время основной состав ОПЕК будет вынужден и впредь придерживаться определенных ограничений. В России уже давно были недовольны «проблемой безбилетника», когда США пользовались плодами договоренностей ОПЕК+, не внося свой вклад в их выполнение. Теперь Россия попробует перенять эту роль у Соединенных Штатов. Со всеми понятными рисками для собственной экономики.