Почему Индия и Пакистан не перешли за красную черту

Очередной виток индо-пакистанского кризиса, скорее всего, закончен. Стороны еще некоторое время будут обмениваться артиллерийскими ударами, медиавойна будет идти с прежним накалом, но призрак боевых действий — с авианалетами, прорывами, захватом господствующих высот — отступил, оставив весь мир в недоумении. Почему две ядерные державы внезапно столкнулись и через несколько дней разошлись как ни в чем не бывало?

Удобное обострение

Конфликт начался не на пустом месте, и теракт в индийском Пулваме 14 февраля, унесший жизни более 40 человек, стал спусковым крючком, но никак не причиной. Причины — в разделе Кашмира в 1947 году, в трех войнах между Исламабадом и Нью-Дели, в тлеющей герилье в индийском Кашмире и пакистанском Белуджистане. Они год за годом накладывались одна на другую и наконец сплелись в такой тугой узел, что распутать его почти невозможно, проще оставить потомкам как есть.

При каждом обострении мы привычно начинаем искать, кому это выгодно. В нынешних условиях и в Индии, и в Пакистане оно выгодно очень многим. Индийскому премьеру Нарендре Моди — рейтинги его партии падают все последние месяцы, а на носу общенациональные выборы. Пакистанскому премьеру Имрану Хану — он получил отличный шанс доказать, что является сильным лидером, а не уличным популистом. Новому главе Межведомственной разведки Пакистана Асиму Муниру — ему нужно укрепить свое положение во властной иерархии. И многим, многим другим политикам и военным в обеих странах, для которых обострение локального конфликта предоставляет массу возможностей подняться по карьерной лестнице или набрать политические очки. Но то, что война кому-то выгодна, совершенно не означает, что она им и развязана. В нынешних южноазиатских реалиях хватает игроков, не контролируемых полностью ни Нью-Дели, ни Исламабадом.

Речь идет о группировках — террористических, сепаратистских, национально-освободительных. Многие из них были созданы и практически все в той или иной степени контактируют со спецслужбами Индии и Пакистана, которые долгие десятилетия ведут между собой proxy war — войну по доверенности, проводя секретные операции и разжигая прямо или косвенно огонь недовольства на сопредельных территориях. Отказаться от этой практики означает предоставить противнику преимущество, а к этому никто не готов. Открыто объявлять о поддержке той или иной группировки тоже никто не хочет: пока существует неопределенность, всегда можно свалить происходящее на действия неконтролируемых боевиков.

Но ни Индии, ни Пакистану не нужна настоящая война. Последний настолько слабее огромного соседа, что в случае начала конвенционной полномасштабной войны очень быстро применит ядерное оружие. Индия ответит тем же, и итог будет ужасен: уничтоженные города-миллионники, разрушенные дамбы, гуманитарный кризис, который затронет 2,5 млрд человек. Пакистан прекратит свое существование как государство, а Индия будет отброшена в экономическом развитии на десятилетия назад. Люди с обеих сторон, держащие палец на кнопке, понимают это. Авиаудары по лагерям подготовки террористов, артиллерийские обстрелы, даже рейды спецназа — еще до красной черты, а что-то более масштабное уже после.

Граница допустимого

Проблема в том, что мир меняется. То, что было правилом еще несколько десятилетий назад, таковым больше не является. В разгар холодной войны террор был оружием, военные — законными целями: расстрел армейского грузовика считался куда меньшим преступлением, чем авиаудар по мирной деревне. Сейчас рамки сместились: подрыв автобуса с военными — акт террора. Право наций на защиту от терактов для мирового общественного мнения стоит выше, чем принцип неприкосновенности границ. Противоречие между эффективностью и восприятием террористической войны Индия и Пакистан, кажется, начали понимать только сейчас, и первая делает это явно быстрее. Несмотря на практически идеальные действия Пакистана на международной арене, все постоянные члены Совбеза ООН осудили террористический акт в Пулваме и терроризм вообще, не упомянув о недопустимости нарушения границ, а значит, в той или иной форме поддержали Нью-Дели, который оправдал свои удары по пакистанской территории борьбой против террора.

Но Пакистан тоже быстро учится: и премьер-министр, и глава МИДа уже объявили, что готовы сотрудничать с Индией в борьбе против терроризма и внимательно изучают досье террористических группировок, которые им предоставил Нью-Дели. Возможно, это приведет к миру в регионе на какое-то время — если, конечно, в сложной системе сдержек и противовесов, выстроенной разными группами влияния в пакистанском руководстве, что-нибудь в очередной раз не нарушится. Но основных проблем региона это не решит: и Кашмир, и Белуджистан продолжат тлеть, а значит, рано или поздно мы вновь увидим в новостях сообщения о терактах.

Внешние силы

Нынешний кризис застал всех игроков, и глобальных, и региональных, врасплох. Не в пример прошлым обострениям мировое сообщество в происходящее в этот раз практически не вмешивалось: Китай, традиционный союзник Пакистана, не заинтересован в прекращении начавшегося с Уханьского саммита сближения с Индией; США нуждаются в Пакистане как в коридоре в Афганистан и в Индии как в бастионе против Китая, да и вообще в последнее время подрастеряли интерес к региону; Россия озабочена тем, что конфликт может парализовать работу ШОС; и все обеспокоены, что так некстати начавшиеся бои могут сорвать наметившееся афганское урегулирование. В результате все ограничились поддержкой Нью-Дели в борьбе с террором, призывами к Индии и Пакистану успокоиться и предложениями о посредничестве — жестом скорее символическим в условиях, когда между двумя странами и без того действует несколько каналов связи на высшем уровне.

Так вела себя и Россия — а что еще она могла сделать? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, в чем именно состоят ее интересы в Южной Азии. Нужен ли этот регион Москве только в качестве рынка для продажи оружия и углеводородов, строительства АЭС и совместных проектов в космической сфере? Или Москва смотрит дальше, осознавая, что в ближайшие десятилетия стремительный экономический рост выведет Индию в первую пятерку стран по номинальному ВВП, а сама Южная Азия, регион Индийского океана и западная часть Тихого превратятся в ось, вокруг которой будет вращаться мировая политика? В этом случае придется вспоминать советский опыт использования мягкой силы и гуманитарных программ: одеяла и печки для людей по обе стороны границы, бегущих от обстрелов, пригласительные билеты в Москву для потерявших родителей детей, книги и учебники для кашмирских школьников сделают для упрочения позиций России в регионе больше, чем дежурная озабоченность ростом террористической активности.