Почему Россию включили в пятерку лидеров по экономической преступности

Фото: Евгений Одиноков / РИА Новости

Лучшие из худших

Россия вошла в топ-5 стран, где компании чаще всего страдают от экономических преступлений. Это следует из обзора PricewaterhouseCoopers (PwC) «Противодействие мошенничеству: какие меры принимают компании?» (есть у РБК), а также из дополнительных данных, предоставленных PwC. Под преступлениями в российском обзоре понимаются действия, которые квалифицированы в качестве таковых самими компаниями, а не правоохранительными органами, и необязательно оформленные в уголовные дела, пояснили в PwC.

В 2016–2017 годах в России резко возросло число компаний, которые столкнулись с экономическими преступлениями (предыдущее исследование проводилось в конце 2015 года). Если двумя годами ранее о фактах мошенничества сообщили 48% респондентов, то на этот раз уже 66% (см. инфографику). Для исследования 2018 года в России было опрошено 210 компаний (в предыдущем опросе было 120 респондентов).

Чаще, чем в России, компании сталкиваются с экономическими преступлениями только в трех странах — Франции, Кении и ЮАР (Россия делит четвертое место с Угандой), следует из дополнительных данных PwC. Впрочем, ​представитель компании подчеркивает, что напрямую с каждой страной их сопоставлять нельзя.

Два года назад Россию опережали семь стран, следует из данных PwC (не являются частью исследования). Но резкий рост случаев мошенничества за прошедший период отметили не только в России, но и во всем мире: на глобальном уровне доля таких сигналов выросла с 36 до 49%.

Из данных PwC невозможно сделать однозначный вывод, растет объективный уровень экономической преступности или повышается выявляемость ее компаниями, признают авторы исследования. Нельзя сказать, что уровень экономической преступности растет, считает сопредседатель «Деловой России» Андрей Назаров. «Если мы говорим о количестве уголовных дел в экономической сфере, то в прошлом году эта цифра, наоборот, заморозилась на уровне 2016 года, — отмечает он. — С другой стороны, и в государстве и сами компании уделяют этому вопросу все больше внимания».

Как в России, так и во всем мире самый распространенный вид экономического преступления — незаконное присвоение активов, но в России этот вид мошенничества отметили 53% респондентов, а в мире — 45%. На втором месте в России — взяточничество и коррупция (41% по сравнению с 30% в 2016 году). При этом во всем мире с коррупцией компании сталкиваются гораздо реже — 25%.

Третий наиболее распространенный вид мошенничества в России связан с закупками товаров и услуг. Его отметили 35% российских респондентов, их доля практически не изменилась с 2016 года (33%), но уровень данного вида экономической преступности по-прежнему выше среднемирового значения (22%). Зато по доле сообщивших о киберпреступлениях Россия уступает миру — 24% против 31%.

Угрожающие убытки

Основной ущерб бизнесу от экономических преступлений заключается в финансовых потерях и утрате активов, следует из обзора PwC. В России 22% респондентов из числа компаний, столкнувшихся с экономическими преступлениями в 2016–2017 годах, указали, что понесенный убыток от этих преступлений превысил $1 млн. Для 41% убыток не превысил $100 тыс.

В исследовании PwC присвоение актива само по себе понимается как экономическое преступление. Однако Назаров отмечает, что в России уголовное преследование по экономическим составам часто становится инструментом в рамках недобросовестной конкурентной борьбы, в результате чего происходит передел собственности. Предпринимателя помещают в СИЗО или под домашний арест без доступа к делам компании, и как следствие обезглавленная фирма уже не может оставаться на плаву. 80% предпринимателей, в отношении которых возбуждались уголовные дела, полностью или частично потеряли свой бизнес, утверждает Назаров.

Кроме того, компаниям приходится проводить собственные расследования совершенных правонарушений. Только у половины респондентов расходы на эти статьи оказались меньше убытков, вызванных самим преступлением и устранением правонарушения.

Лишь 15% российских компаний из опроса потратили на расследования преступлений сумму, равную размеру понесенного ущерба. Около 22% отметили, что потратили в два—десять раз больше, чем сумма полученного вследствие преступления убытка. Таким образом, косвенный ущерб бизнесу от экономического преступления может более чем вдвое превышать размер прямого ущерба, пишет PwC, называя такую статистику угрожающей.

Преступники среднего звена

В России почти половина респондентов указали, что среди мошенников преобладают сотрудники их же компаний (48%). Количество назвавших внешних мошенников в качестве основной угрозы выросло с 33% в 2016 году до 39% в 2018 году.

Как в России, так и во всем мире экономические преступления совершают преимущественно руководители среднего звена (47 и 37% соответственно). При этом за последние два года в России увеличилась доля мошенников среди руководителей высшего звена — с 15 до 39%. Такие экономические преступления сложно обнаружить, они разрушают корпоративную культуру и задают негативный «тон сверху», утверждают авторы исследования. Руководители младшего звена совершают 14% преступлений.

По мере все большей интеграции высоких технологий в повседневную жизнь они используются не только для мониторинга экономической преступности, но и для совершения преступлений, следует из обзора. В России 26% респондентов указали на хакеров как на одну из основных угроз, но это меньше общемирового показателя (31%).

Мошенничество завтрашнего дня

В своем исследовании PwC также приводит ожидания российского бизнеса в отношении угроз, с которыми они могут столкнуться в ближайшие два года. В четверку главных вошли мошенничество при закупках товаров и услуг (16%), киберпреступления (15%), взяточничество и коррупция (15%) и незаконное присвоение активов (9%).

По данным портала правовой статистики Генпрокуратуры, число экономических преступлений в России снижается с 2015 года (112,4 тыс.) и в 2017 году составило 105 тыс. При этом количество представших перед судом обвиняемых в совершении преступлений имущественного и экономического характера (в том числе краж, грабежей, приобретения и сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем) со статусом предпринимателя или руководителя составляет около 6–8 тыс. в год, отмечается в исследовательском отчете (.pdf) Института проблем правоприменения «Уроки либерализации: отправление правосудия по уголовным делам в экономической сфере в 2009–2013 годах».

Расхождение со статистикой

К экономической преступности из криминальной статистики исследование PwC имеет слабое отношение: очень малая доля того, что является предметом этого исследования, регистрируется в качестве официальных преступлений, и наоборот, ничтожная доля действий, регистрируемых в качестве преступлений, попадает в такие исследования, сказал РБК ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения (Санкт-Петербург) Кирилл Титаев. «В опрос включены три ключевые категории преступлений: преступления сотрудников, клиентов и партнеров, — рассуждает эксперт. — В него не попадает очень важная вещь — обычное воровство, от которых компании несут убыток (например, если у компании что-нибудь украли со строительной площадки)».

Данные в отчете PwC, скорее всего, отражают только часть реальности в силу специфики выборки; судя по описанию, опрашивались в основном топ-менеджеры крупных компаний, которые в подавляющем большинстве не работают в сфере торговли и услуг, объясняет РБК младший научный сотрудник Института проблем правоприменения Ирина Четверикова. Поэтому распространять выводы исследования на всю российскую экономику я бы не стала, признается эксперт.

Данные виктимизационных опросов (опросы жертв преступлений, как в случае с исследованием PwC. — РБК) могут помочь с оценкой динамики преступности в экономической сфере, в отличие от официальной статистики, отмечает Четверикова. Последние сильно подвержены влиянию системы учета, добавляет она.

Компании очень редко дают огласку экономическим преступлениям, особенно если это разовые точечные конфликты, добавляет Назаров. Это также происходит, если может пострадать репутация компании, отмечает Четверикова. Как правило, они обращаются в правоохранительные органы только в вопиющих случаях с большой суммой ущерба либо если это переросло в системную проблему. В других вопросах компании стараются сами защищаться, привлекать специалистов на аутсорсинг, пользоваться услугами консалтинговых компаний. И все чаще увеличивают бюджет на подобные операции, чтобы минимизировать риски, объясняет он.

То, что Россия находится на очень высоком месте в рейтинге PwC, объясняется двумя факторами, считает Титаев. Во-первых, в России очень зарегулированная экономика и не очень высокая культура рыночной экономики, что создает все условия для большого числа таких преступлений. Во-вторых, в России «в дискурсивной плоскости» высок уровень криминализации событий экономической жизни: то, что в одних странах интерпретируется (воспринимается) как нормальный трудовой конфликт, в России гораздо чаще будет описываться в терминах Уголовного кодекса, говорит эксперт.