Экономика , 14 фев 2018, 00:14

Вместо слабого рубля: какой риск станет главным для российских финансов

Традиционные валютные риски для российской финансовой системы отходят на второй план, указывают аналитики АКРА. Более важным может стать риск изменения процентных ставок

Фото: Олег Яковлев / РБК

Процентные риски для финансовой системы России выходят на первый план на фоне ослабления угроз от колебаний валютного курса, пишет Аналитическое кредитное рейтинговое агентство (АКРА) в докладе о структуре долговых отношений (есть у РБК).

«Процентный риск со временем может стать существенно важнее валютного. Таргетирование инфляции, достижение процентными ставками низких уровней и жесткое бюджетное правило с менее волатильным курсом увеличивают вероятность несинхронной реализации процентных и валютных рисков. Процентный риск доминирует на развитых финансовых рынках и теоретически может проявиться в России, не будучи захеджированным переоценкой валютных активов», — говорится в обзоре.

Без рисков от рубля

rbc.group

Валютный риск для России «в целом нивелирован», полагают в АКРА. Единственным валютным нетто-заемщиком (у которого долговые пассивы в валюте превышают долговые активы) из российских резидентов остался нефинансовый сектор.

rbc.group

«Валютный долг и [валютные] сбережения во многих случаях выполняют функцию не столько расширения базы кредиторов, сколько страховки от валютного риска операций или кризиса в широком понимании. Это связано с особенностями страны — экспортера ресурсов и отчасти — с историей», — объясняют аналитики. Но некоторые причины «постепенно отходят в прошлое», поэтому структура долга может измениться, отмечают в АКРА.

Раньше при кризисах, которые традиционно совпадали со снижением цен на нефть (оно традиционно ведет и к ослаблению рубля), достаточная валютная позиция могла компенсировать урон от дорогих кредитов, снижения денежного потока и цен на финансовые активы, которые и становились результатами рецессии, напоминают эксперты: «Ценой подобной страховки был неполученный процентный рублевый доход, ставка которого традиционно выше валютной».

Многие страховые стратегии исходят из того, что валютная переоценка (то есть ослабление рубля) происходит одновременно с другими рисками, пишет АКРА. «Если подобные допущения не вполне верны, относительно высокая доля иностранной валюты в долговых отношениях и объеме наличных средств может быть фактором структурного риска, даже если у большинства агентов валютные позиции сбалансированы, а валютный риск хеджируется. Риски, которые воспринимаются как захеджированные валютной переоценкой, теоретически могут реализоваться и без нее», — отмечают авторы.

Но валютные риски нельзя списывать со счетов — девальвация рубля происходит стабильно раз в семь-восемь лет, рассуждает заведующий научно-исследовательской лабораторией анализа институтов и финансовых рынков РАНХиГС Александр Абрамов. Все по-прежнему зависит от цены на нефть, которую сложно предсказать, добавляет он.

В ожидании новой проблемы

Процентный риск (возможность убытков из-за неблагоприятного изменения ставок — например в ситуации, когда банк привлек средства по ставке, превышающей среднюю ставку по выдаваемым кредитам в течение периода, на который привлечены средства) «станет заметнее», предупреждает руководитель группы исследований и прогнозирования АКРА Наталья Порохова. Это произойдет за счет снижения ставок: сейчас ключевая ставка ЦБ составляет 7,5%, за три года она упала вдвое, и в этом году, как ожидает Порохова, ставки сократятся еще на 0,5 п.п.: «Низкие ставки стимулируют наращивать долг».

Процентный риск важен, особенно на фоне возможного ускорения инфляции, которое способно изменить и политику по ставкам, рассуждает Абрамов. Рынок производных финансовых инструментов на процентные ставки, который позволяет увеличить предсказуемость расходов по кредитам, развит слабо, добавляет он, сдвинуть эту проблему пока не удается.

В последние годы растет доля кредитов по плавающим процентным ставкам (могут меняться в течение срока кредита) — у крупного бизнеса она составляет 45%, подчеркивает Порохова. На развитых финансовых рынках, где процентный риск является основным, 90% производных финансовых инструментов направлены именно на хеджирование процентного риска. В России такого нет — процентный риск никто не страхует, потому что период роста доли плавающих ставок в 2014–2017 годах совпал с периодом их снижения, объясняет Порохова. Таким образом, тот же крупный бизнес столкнется с обязанностью увеличить выплаты по кредитам в случае роста, а не снижения ставки. Тот же упор на валюту не поможет — зависимость рубля от нефти снизилась благодаря «очень жесткому» бюджетному правилу, по которому сверхдоходы от нефти дороже $40 направляются не в экономику, а в резервы, отмечают в АКРА.

Нивелировать процентные риски мог бы высокий рост экономики при нынешнем уровне ставок, но ему мешают санкции и зависимость от продажи сырья, добавляет аналитик «Алор Брокер» Алексей Антонов. Проблема влияния процентного риска на тот же рынок облигаций пока «усложнена», считает Абрамов. Ставки по-прежнему снижаются, и это лучше, чем если бы они росли, указывает он. Политика ЦБ будет предсказуема еще около двух лет, ожидает эксперт. Глава ЦБ Эльвира Набиуллина говорила, что уровень нейтральной ставки, к которой переходит регулятор, составляет 6–7%.

Торможение из-за коротких кредитов

Отставание экономического роста в России объясняется, в частности, отсутствием длинных денег, пишет в своем докладе АКРА: короткие кредиты ограничивают число потенциальных проектов, что ведет к монополизации рынков. «В среднем у коммерческих банков (самая крупная часть системы) доля краткосрочных пассивов составляет примерно 75%, а ликвидных активов — около 60%. В терминах оценки среднего срока погашения это 1,3 и 1,7 года соответственно», — отмечают аналитики. Это связано с «исторической» волатильностью рынков и «отсутствием понимания о равновесном уровне процентных ставок, инфляции и валютного курса». Неразвитость страхования рисков и популяризация кредитования «связанных сторон» также ведут к снижению доли длинных кредитов.