Российский бунт ICO. Юристы — про закон о краудфандинге

В конце июля Госдума приняла закон о регулировании краудфандинга. В документе прописаны правила отношений по привлечению средств юридическими лицами или ИП через инвестиционные платформы, а также правовые основы деятельности подобных площадок. Теперь собирать средства для развития собственных проектов смогут только общества, которые включены в специальный реестр Банка России. Принятие закона должно помочь развитию краудфандингового финансирования стартапов в России. Но в документе остается множество пробелов и проблем, которые остались нерешенными.

Директор программы дополнительного образования BCL Дмитрий Захаров рассказал, что с принятием законопроекта впервые в российском законодательстве появляется новый класс активов — утилитарные цифровые права. Их обладатель получает право требовать передачи какой-либо вещи, исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности или лицензии на них, выполнения работ или оказания услуг.

После вступления закона о краудфандинге в силу у бизнеса появится возможность законно привлекать инвестиции, объяснил Захаров. Он добавил, что это станет возможным за счет реализации на специализированных площадках утилитарных цифровых прав, в том числе и на вещи, результаты интеллектуальной деятельности, которые будут созданы в будущем. Проще говоря, создается российский аналог ICO.

«Почему российский аналог, а не регулирование уже существующих и широко распространенных процедур: ICO, IEO? Главное ограничение заключается в том, что, к сожалению, закон о краудфандинге не предусматривает возможности осуществлять инвестирование посредством криптовалют. Кроме того, закон не разрешает реализовывать утилитарные цифровые права за пределами российских специализированных площадок», — сетует специалист.

По его словам, инвестировать в рамках нового вида ICO можно будет только российские рубли, а полученные взамен токены смогут обращаться только внутри страны. Захаров заключил, что эти ограничения существенно снизят ликвидность таких монет и, как следствие, интерес инвесторов.

Основатель компании LFCS (Legal Support) Юрий Брисов объяснил, что текст закона не содержит ни слова о криптовалютах, но при этом, по сути, допускает возможность проведения ICO (привлечения инвестиций под выпуск токенов на блокчейне). Таким образом, положения закона об ICO и токенах в известной степени теряют смысл.

Краудфандинг в том виде, который не противоречит закону, существовал и ранее. Есть известные площадки, которые собирают средства (funding) от большого количества участников (crowd) на создание фильмов, написание книг, запуск различных проектов. Отличие таких площадок, например от биржи, в том, что они должны вернуть средства, если не собрали сумму необходимую на реализацию проекта. Если нужную сумму все-таки удалось собрать — следует отчитаться перед инвесторами, представив проект или иные бонусы в виде билета на фильм или авторского экземпляра книги и так далее. При этом бумаги, торгуемые на бирже, никакого конечного результата, не обещают, можно лишь надеяться на прибыль.

«Появление на рынке ICO вдохнуло некий свежий воздух именно в биржевую торговлю, показав, что возможно привлекать средства также просто, как при краудфандинге, предоставляя все возможности биржевых сделок. На сегодняшний день ICO проводятся абсолютно легально и предполагают варианты реализации финансирования, которые защищают участников не хуже строгих биржевых правил. В огромной степени это реализуется за счет технического потенциала технологии распределенного реестра и криптовалют, которые создаются при помощи этой технологии», — утверждает Брисов.

По его словам, от закона о краудфандинге ожидали каких-то новых решений, возможности конвертировать вложения в доли, замораживать инвестиции, регулировать отношения инвесторов и площадки современными способами — предположений было много. Именно криптовалюты позволили инвестиционным площадкам проводить международные проекты, снизить транзакционные издержки и время на реализацию.

«Убрав криптовалюты, мы лишаем краудфандинг его сегодняшнего потенциала. Оставив чистый лист в отношении криптовалют, наш законодатель поставил и участников рынка, и международные организации в какое-то выжидательное положение. Как будто должен появиться еще один закон, который расскажет, как нынешний закон «О краудфандинге» должен работать на практике», — негодует специалист.

Член Комиссии по правовому обеспечению цифровой экономики при Московском отделении Ассоциации юристов России Екатерина Ларенс напомнила, что первые и инвестиционные платформы появились еще в 2011 году. Бизнес давно ждал правового контроля этой сферы, поэтому принятие законопроекта должно повлиять на дальнейшее развитие краудфандинга, но некоторые моменты остались нерешенными, утверждает эксперт. Она перечислила основные моменты, которые необходимо решить для более эффективной работы документа:

Необходимость принятия подзаконных актов: Многие аспекты деятельности операторов подлежат дальнейшему регулированию на уровне Банка России. Оператором инвестиционной платформы может быть только хозяйственное общество, включенное Банком России в реестр операторов инвестиционных платформ. Порядок ведения реестра операторов инвестиционных платформ будет определен отдельно. Утверждение положений со стороны Банка России потребует времени, что отложит исполнение Закона о краудфандинге до принятия соответствующих актов.

Обязанности оператора: Ряд обязанностей оператора являются формальными или трудноисполнимыми. Например: обязанность по установлению лиц, с которыми операторы заключают договоры. Критерии такого установления отсутствуют.

Формальность в защите инвесторов: оператор обязан получить от инвестора — физического лица подтверждение, что он ознакомился с рисками и уведомлен о том, что инвестиция является высокорисковой деятельностью. Учитывая отсутствие возможности у оператора проверить, получил ли инвестор консультацию касательно инвестиций или приобрел ли знания в области финансов очевидно, что данное подтверждение будет лишь формальностью. Еще одним примером является обязанность операторов проверять объем инвестиций физических лиц в рамках других платформ на основании заверений физического лица. Очевидно, ввиду невозможности проверить на практике верность заверения это будет являться формальностью. Если же заверение было ложным, то убытки в результате дополнительного финансового риска несет сам инвестор.

Размер инвестиций: лимит на осуществление инвестиций для физических лиц составляет 600 000 руб. в течение одного года. Данный объем инвестиций является достаточно низким с учетом возможности возврата инвестиций.

Учет объектов утилитарных прав: к утилитарным правам относятся в том числе право требовать передачи недвижимости и исключительного права на объект интеллектуальной собственности. Учет утилитарных прав ведется только в рамках платформы и не будет отражаться в государственных реестрах. Учитывая, что права на объекты, подлежащие регистрации, возникают с момента такой регистрации в государственных реестрах, утилитарное право (как и опционы) фактически обеспечено исключительно правом требовать возмещения убытков в случае отчуждения объекта, в отношении которого возникло такое утилитарное право.

Отсутствие блокировки средств инвестора: заключение инвестиционного договора между инвестором и руководителем проекта осуществляется при условии принятия инвестором инвестиционного предложения и заключения инвестиционного договора. При этом принятие инвестиционного предложения возможно только при наличии денежных средств инвестора на номинальном счете, открытом у оператора платформы. У оператора платформы отсутствует право блокировки денежных средств инвестора в период между принятием инвестиционного предложения и заключением договора. Фактически лицу, привлекающему денежные средства, не гарантировано получение инвестиций после заключения договора.

Закон о краудфандинге (в отличие от общих норм российского законодательства об инвестиционной деятельности) неоправданно ограничивает круг лиц, которые могут привлекать инвестиции, отметил заместитель директора по правовым вопросам и технологиям компании «Синерджи Ресерч Групп» Петр Лялин. Такими лицами могут быть только российские юридические лица или индивидуальные предприниматели.

«В результате этого физические лица, не являющиеся индивидуальными предпринимателями, не смогут участвовать в сборе средств с помощью краудфандинговых платформ для некоммерческих проектов в социальных и иных полезных целях. И это притом, что именно физические лица (не предприниматели) являются основными участниками краудфандинговых акций. Более того, предусмотренные законом так называемые утилитарные цифровые права являются, по сути, российским аналогом utility-tokens», — утверждает Лялин.

Такие токены во многих случаях как раз и предназначены для использования в некоммерческих целях, например, для создания творческих произведений, организации уборки и благоустройства территорий, создания программ с открытым исходным кодом. Поэтому удивительно, что в краудфандинге на территории России не смогут принять участие обычные люди.

Специалист добавил, что запрет рекламы утилитарных цифровых прав тоже не является логичным. Он может поставить под угрозу маркетинговые кампании по привлечению внимания к интересным проектам, в том числе и социально-значимым.

«Такое положение может привести к фактическому запрету рекламы краудфандинговых площадок, на которых обращаются соответствующие цифровые права», — заключил Лялин.

Принятие законопроекта о краудфандинге — это плюс, поскольку дело сдвинулось с мертвой точки. Но в документе остается множество спорных моментов, которые могут сделать инвестиционные платформы непригодными для работы, поскольку, например, их нельзя будет рекламировать, а обычным пользователям доступ будет закрыт. До вступления в силу новых правил остается практически шесть месяцев, они начнут действовать с января 2020 года. Остается надеяться, что законодатели услышат предложения экспертов и оперативно внесут необходимые изменения.