— В 2011 году вы стали одним из акционеров компании «БиоЭнергия» (индустриальный холдинг, осуществляющий деятельность в сфере добычи и переработки торфа. — РБК). Это ваша первая инвестиция в зеленую экономику?
— Наверное, да. Идея показалась очень заманчивой. Торф я помню с детства. Мы ездили на торфяные болота, укладывали торф в лоточки, оставляли сушиться на солнце, получались брикеты, которые потом использовались для садов и отопления. И я подумал, что можно что-то сделать и сегодня. Огромные объемы болот, огромные объемы топлива. И его закупают и перерабатывают на самом деле такие страны, как Финляндия и Голландия.
Но, к сожалению, у нас особого использования не предвидится, потому что есть газ. Газ — для отопления, для энергетики — получается намного дешевле. Что еще? Можно производить материалы, которые пользуются большим успехом в странах с теплым климатом, таких как Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты. Почва у них на основе торфа. Делается специальный состав, который удерживает влагу. Один килограмм такой почвы удерживает до 900 г воды, и достаточно долго. Это питательный материал. Для стран с засушливой территорией он очень нужен. Но наш опыт показал, что на этот рынок очень тяжело войти, так как он монополизирован. Причем рынок большой, его объем где-то $3 млрд в год. Однако мы не теряем надежду. Я уверен в том, что наш материал лучше по качеству, чем тот, что поставляется на рынок сейчас. Конечно, хорошо было бы производить продукт по заказу. И это стало бы подспорьем и для тех районов, где у нас болота. Потому что другой работы там для людей нет. Молодежь уезжает. И каждый губернатор готов помочь, поддержать любое движение в этом направлении.
— Какую сумму вы инвестировали в эту компанию?
— Мы уже вложили порядка $15 млн, но отдачи пока нет. Ну что делать? Иногда, бывает, вкладываешь и не получаешь ничего.
— Разочарованы?
— Нет. Мы еще находимся в процессе поиска, не складываем руки, стараемся найти выход из положения.
— Как он развивается?
— Мы долго разрабатывали этот продукт. В первую очередь нам самим надо было убедиться, что он работает. Во-вторых, необходимо было пройти все испытания добавки в значимых научно-исследовательских институтах и организациях и в России, и за рубежом. Нам как производителю нужно было получить авторитетное мнение, что присадка — хороший продукт, не имеющий аналогов на рынке. К примеру, у нас имеется заключение одного официального органа — U.S. Environmental Protection Agency, выдающего разрешение на распространение продукта на территории США. Он отмечает добавку как чисто органическое вещество, не содержащее в себе вредных веществ, в том числе металлов, и совершенно нейтральное для окружающей среды.
С сентября прошлого года начали заниматься маркетингом. Наша политика сегодня довольно проста: за наш счет мы демонстрируем свойства присадки на любой установке потребителя. Для компании сейчас главное, чтобы покупатель увидел и почувствовал именно результат применения продукта.
— У вас есть еще один «зеленый» проект — GreenBooster (производство экологичной топливной добавки для двигателей внутреннего сгорания автомобилей. — РБК). Почему вы в него вложились?
— Это специальная присадка на основе нефтепродукта. Ее применение позволяет снизить на 50–60% вредные выбросы, в первую очередь окись и двуокись углерода, разные окиси азота, в окружающую среду. Другой ее эффект заключается в том, что за счет максимального сгорания топлива в камере сгорания двигателя или в отопительной системе существенно увеличивается КПД двигателя, его мощность и срок службы. Изюминка в том, что на 100 л бензина необходимо всего 5 г этой присадки. На 20 т топлива — всего 1 л добавки. Следовательно, положительный эффект, получаемый потребителем, несопоставим с затратами на добавку. И это уже сегодня дает нам возможность реализовывать социальные проекты, приучать потребителей в том числе и к экономии собственных средств, не говоря уже об экологических аспектах, которые налицо. Я очень верю в этот проект.
— Добавка где-то уже используется?
— Да, мы уже частично внедрили ее в Демократической Республике Конго. Там для производства электроэнергии повсеместно используются старые дизель-генераторы, в том числе советские, 1950–1960-х годов. Результат использования присадки — улучшение основных показателей работы таких генераторов в среднем на 20%. Считаю это отличным результатом в стране, где нет своих больших электростанций. Конголезцы за нас держатся, хотят продолжать сотрудничество. Причем эта кооперация не всегда измеряется деньгами. Возможно, в будущем можно будет договориться о получении квот на закупку, к примеру, кобальта, золота или других ценных ископаемых. Это позволит компенсировать наши затраты и издержки на производство и продвижение добавки.
Где еще? Сейчас занимаемся испытаниями в Руанде, в планах — продвижение продукта в Грузии и Армении. Налаживаем диалог с правительством Франции, отдельно проводим эксперименты с продуктом в Монако. Главный аргумент — применение нашей присадки гарантирует среднюю экономию топлива на 10–11%, иногда до 20%. Для французских властей после массовых волнений с участием «желтых жилетов» любая инициатива, связанная с экономным и экологичным расходованием топлива, очень актуальна.
Наша компания внесена в экологическую программу и в Российской Федерации. Не исключено, что вскоре испытания присадки в рамках этой программы пройдут в одном из 12 самых экологически неблагоприятных российских городов. Речь идет о ее использовании в дизельных и мазутных электростанциях и в отопительных системах. Плюс автомобили, тракторы и тяжелая техника — все то, где мы можем показать себя как борцы за экологию и экономию.
— Присадку добавляют в топливо компании или потребитель сможет приобрести ее в рознице?
— Мы долго взвешивали все за и против и решили, что в рознице добавка продаваться не будет. Как я уже говорил, для сравнительно небольшого количества топлива необходима очень маленькая доза присадки, которая впрыскивается шприцем при соблюдении специальной процедуры смешивания. Это в бытовых условиях очень неудобно. Куда легче это сделать на бензовозе или в хранилище. Сейчас компания отрабатывает использование присадки на больших кораблях, сотрудничает с крупной пароходной и большой транспортно-грузовой компаниями. На больших судах используется тяжелое топливо, необходима своя технология размешивания в нем добавки. Мы экспериментируем, ищем пути, как это делать практично. Если присадка будет размешана в топливе неравномерно, должного эффекта не будет.
— Насколько такое сотрудничество перспективно?
— Транспортно-корабельная индустрия — огромный рынок с огромным потенциалом. К примеру, мы сейчас проводим опыты с кораблем, который ежедневно использует 50 т топлива и чей основной маршрут, допустим, из Бразилии в Шанхай. А есть суда, потребляющие в день 120 т топлива. Все они оснащены огромными двигателями. Представляете, какие это объемы?! Мы ожидаем хорошего эффекта от подобного сотрудничества. Владельцы всех подобных судов сейчас стоят перед требованиями максимально сократить вредные выбросы в окружающую среду. И если, например, на содержание серы в выбросах наша добавка не влияет, то по сокращению всех остальных губительных выбросов мы со своей присадкой — чемпионы.
— А ваши проекты с «Роснефтью» в каком состоянии?
— Мы прошли эксперимент в Грузии, и наша совместная с «Роснефтью» компания Petrokass запускает там проект. И в Армении тоже. Так что шаг за шагом. Любой компании надо показать и доказать, что продукт работает, даже друзьям и знакомым. Мне самому понадобилось много лет, чтобы увидеть, что продукт работает, чтобы с полной уверенностью демонстрировать его другим. Потому что это вопрос вашей чести, вашего имени.
— Сколько уже потрачено на разработку, производство и продвижение GreenBooster?
— Мы занимаемся продуктом уже семь лет, потратили несколько миллионов долларов США.
— То есть сейчас у вас два «зеленых» проекта, которые пока больше социальные, чем бизнес-проекты?
— Это действительно так. Но такое положение дел трудно назвать недостатком — социальные проекты очень важны. Впрочем, в недалеком будущем мы найдем выход из положения. Проект GreenBooster будет монетизироваться — ведь если в результате применения добавки потребитель получает выгоду, ее будем получать и мы. Сегодня наша задача — объяснить, показать, приучить потребителя, рассказать, почему именно он в нас нуждается. А вот когда потребителей станет достаточно много, мы сможем выйти на биржевую площадку и привлечь в нашу компанию дополнительные средства. Это, в свою очередь, позволит распространить наш продукт на большое мировое пространство — ведь каждый заботится не только об экономии, но и о своем здоровье и здоровье своих детей. Если человек в любой точке планеты при помощи нашего продукта сэкономит 10% средств, он сможет принести дополнительную пользу своей семье. Так что, я думаю, GreenBooster — это перспективно и интересно, мы будем этим заниматься и дальше.
— Какие зарубежные примеры инвестиций в зеленую экономику вас вдохновляют?
— Я наблюдаю за очень многими мировыми компаниями, но однозначно вдохновляющего примера пока не нашел. Да, многие сейчас занимаются электрическими автомобилями, тот же Amazon. Это очень интересно, я сам иногда езжу на такой машине. Но, с другой стороны, когда видишь, как в Африке загрязняет окружающую среду процесс добычи кобальта, лития, нужных для таких автомобилей, в каком состоянии там экология, приходишь к пониманию, что сегодня в мире много двойных стандартов.
С одной стороны, страны первого мира борются за экологию. С другой — это происходит за счет других стран, где с экологией просто не считаются. Осознание таких двойных стандартов — довольно неприятная вещь. Нельзя бороться за экологию, скажем, в Америке и совершенно с этим не считаться на африканском континенте.
— Вы вошли в два предприятия, которые торгуют так называемыми конфликтными минералами. Что бы вы хотели изменить в тех странах, где такие минералы добываются?
— В этот бизнес войти было очень интересно. Сейчас фактически правительства африканских стран нам выделяют дополнительные квоты на приобретение таких минералов, в том числе золота и того же кобальта. Здесь все прозрачно. С точки зрения экологии там, конечно, не все в порядке. Особенно в Конго.
И мы туда, как я уже говорил, поставляем нашу присадку, которая поможет хотя бы немного изменить ситуацию в лучшую сторону. Это взаимовыгодный для обеих сторон бизнес.
Если брать Руанду, которую небезосновательно называют африканской Швейцарией, там действительно намного больше порядка, больше чистоты. Скажем, столица Кигали снабжается электроэнергией при помощи одной электростанции, которая работает на мазуте. Чтобы попасть на этот рынок, наш GreenBooster должен пройти местную сертификацию. Мы шаг за шагом входим на рынок. Все это, повторюсь, интересно. А следующий этап — сельскохозяйственные проекты, которые теоретически тоже позволят нам зарабатывать деньги.
— Вернемся в Россию. Мусорная реформа вас не вдохновляет? Видите ли вы себя в ней?
— Нет, это совершенно не наша сфера. Для этого нет людей, нет коллектива.
— Вы входите в РСПП. Насколько бизнес, например люди из списка Forbes, смотрит в сторону зеленой экономики сегодня?
— Такие люди, безусловно, обращают внимание на проблему. К тому же их к этому подталкивают министерства и государственные агентства, которые постоянно поднимают подобные вопросы. Не так давно мы в РСПП обсуждали экологический вопрос в контексте изменений законодательства, введения новых налогов или повышения существующих, чтобы стимулировать бизнес. Бизнес-сообщество, разумеется, против новых налогов. Оно само способно распорядиться этими деньгами, чтобы стимулировать своих сотрудников делать свое дело более экологично. К слову, изучение отчетов крупных компаний за последние пять лет наглядно демонстрирует, что бизнесмены очень глубоко заняты решением экологических проблем.
— Как государство может стимулировать тот же малый бизнес?
— Тут все начинается с малого. Следует создать благоприятные условия для развития небольших компаний, чтобы у них появилась уверенность в завтрашнем дне. Когда такая уверенность появится, они сами поймут, куда идти — в экологические проекты или в другие. Будет много уверенных компаний, количество непременно перейдет в качество. Государству надо позволить им развиваться. И государство должно помнить — только богатая страна может решать глобальные вопросы. Это должны помнить чиновники, которые непосредственно отвечают за работу бизнеса. В любом случае, будет больше предприятий — малых, средних, больших, — будет больше отдачи.