Между мечтой и апокалипсисом: импортозамещение на примере трёх отраслей

Фото: Холявчук Светлана/PhotoXPress.ru

За период, прошедший с развала СССР, Россия глубоко интегрировалась в мировую экономику, активно использует плоды международного разделения труда и во всех сферах жизни зависит от сотрудничества с иностранными компаниями и государствами.

Степень интеграции российской экономики в мировую, похоже, не представлял никто, кроме лично вовлеченных в процессы производства и поставок людей. Из малого знания следует широкий диапазон прогнозов о перспективе импортозамещения — от апокалиптических (не будет даже хлеба) до радужных (все сделаем сами, избавимся от импорта).

В поисках реалистичных оценок РБК Петербург изучил ситуацию с импортозамещения на примере нескольких отраслей российской экономики, представленных в Петербурге.

Фарма. Дойти до 70%

По данным маркетингового агентства DSM Group, на неделе с 7 по 13 марта 2022 года доля иностранных лекарств в рублях, продаваемых в российских аптеках, составила 72,5%. Очевидно, на рост доли иностранных препаратов в денежном выражении повлияла девальвация рубля — еще в начале января текущего года доля импортных средств, продаваемых в России, составляла 64,6%. Что касается объема проданных препаратов в штуках, то он делится между российскими и импортными лекарствами примерно поровну.

«Полное замещение даже сейчас не актуально»

«Наверное, полное импортозамещение никогда не было задачей государства в фармацевтической отрасли, и даже сейчас это не актуально. Ведь речь не идет о полной изоляции России и разрыве связей с другими странами. Мы говорим о том, что необходима локализация стратегически значимых препаратов. Есть такой список, утвержденный государством. Туда, по большей части, входят лекарства от заболеваний, которые лечатся в рамках государственных программ, в том числе от онкологических заболеваний, ВИЧ, диабета», — директор по взаимодействию с органами государственной власти «Герофарм» Вилена Галкина.

Фото: маркетинговое агентство DSM Group

Полное импортозамещение в отрасли практически невозможно, считает основатель и генеральный директор фармкомпании Solopharm Олег Жеребцов. Фарма глобализована, любое предприятие включено в цепочки из тысяч звеньев, распределенных по миру. «Создать локальную большую индустрию у нас в стране — это масштабная задача, она решаема, если строить сотни новых заводов в год, но все равно потребует кооперации — если не с Западом, то с Азией», — говорит он.

Что мешает быстрой локализации

Собеседники РБК Петербург называют несколько причин, которые будут тормозить развитие импортозамещения в фарме.

Зарегулированность отрасли. Четыре ведомства в России контролируют производство и продажу лекарств: Минпромторг, Минздрав, Росздравнадзор и ФАС. Государство контролирует регистрацию новых лекарств и производство всех текущих препаратов. «Государство серьезно контролирует процесс производства и вывод новых лекарственных препаратов на рынок не выглядит простой задачей. В отличие от производства джемов, стиральных порошков или бумаги, в фарме невозможен такой быстрый вывод новых продуктов на рынок», — говорит Жеребцов.

Впрочем, отмечает собеседник РБК Петербург, консервативность фармотрасли во многом оправдана. По его словам, в фармпроизводстве «предметом внимания является безопасность граждан и терапевтическая ценность препарата»: в конечном счете важно, чтобы пациент выздоровел, а для этого нужно и дальше тщательно контролировать процесс выпуска лекарств. Часть процедур — например, регистрацию препаратов — можно было бы ускорить, расширив штат соответствующих департаментов. «Одного только изменения регламентов будет недостаточно», — подчеркнул он.

Патенты. В России есть технологические возможности произвести практически любой препарат, однако есть новые сложные молекулы, защищённые патентами, на воспроизводство которых при принятии соответствующих решений правительством (в частности принудительное лицензирование) потребуется время, говорит Вилена Галкина. «Кроме этого, есть «вечнозелёные» патенты, которые защищают незначительные улучшения известной молекулы. Эти патенты были выданы в то время, когда государство всерьёз не занималось темой «вечнозелёных» патентов и их влияния на бюджет. Сегодня подобные патенты не выдаются, критерии патентоспособности скорректированы, но старые патенты, выданные по старым правилам, все ещё действуют. Их российская фарминдустрия могла бы легко воспроизвести, но нужно решение об их отмене по причине несоответствия современным требованиям», — говорит она.

Нерентабельные препараты. Лекарства производит частный бизнес, а значит, они в любом случае должны быть рентабельными, отмечают участники рынка. «Для того, чтобы сегодня локализовать те или иные лекарственные препараты из низкого или среднего ценового сегмента, компании придётся вложить инвестиции, чтобы начать их производство, но на выходе эти препараты будут стоить довольно мало», — объясняет Вилена Галкина.

Неразвитость смежных отраслей. Фарма взаимодействует с большим количеством смежных отраслей — производством первичной упаковки, логистикой, складским бизнесом, и так далее. Какие-то элементы этой инфраструктуры были созданы давно, а какие-то — не делались в России никогда, отмечают собеседники РБК. «Мы используем актуаторы для аэрозолей, картриджи, стеклянные шприцы, которые никогда не производились в нашей страны. Через 2-3 года существенную их часть можно начать производить. Но мне трудно гарантировать, что высокотехнологические производства будут созданы быстро», — объясняет Олег Жеребцов.

Фармкомпании расширят производства

Дополнительное импортозамещение в российской фарме произойдет, но растянется на долгие годы, считает Олег Жеребцов. При этом, по его словам, Solopharm планирует в связи с текущей ситуацией развиваться быстрее. «Топ-менеджмент считает, что нужно удвоить усилия по проектированию новых производств. Поэтому те проектные решения, которые мы планировали на 2023 — 2024 года, мы решили интенсивно сделать в этом году», — сказал он. По его словам, компания, как и раньше, будет инвестировать в расширение производства всю полученную прибыль, а также использовать банковские кредиты. В Solopharm планируют инвестировать в производство ежегодно 4 млрд руб. в течение ближайших четырех лет.

В «Герофарм» РБК Петербург сообщили, что планируют развиваться согласно намеченным ранее планам. «Мы работаем в штатном режиме, продолжаем выполнять все свои обязательства перед партнерами. Проекты, которые мы планировали по расширению мощностей, сейчас ведутся, но степень и скорость их дальнейшей реализации будет зависеть от развития ситуации на рынке, в том числе от цен на лекарства», — говорит Вилена Галкина. Она поясняет, что 90% портфеля лекарств «Герофарм» составляют жизненно необходимые препараты, цены на которые регулируются государством. По её словам, компания стала тратить больше средств на закупку импортной, то есть валютной, составляющей — блистеров, картонных упаковок, шприц-ручек, а также логистику, однако соразмерно повысить цены на препараты из списка жизненно важных лекарственных препаратов не может. «Мы сейчас смотрим, какие у нас будут возможности по корректировке цен на препараты в соответствии с изменившими затратами и в зависимости от этого будем принимать решения по дальнейшему развитию», — говорит она.

По мнению Олега Жеребцова, при ускоренных темпах импортозамещения российские фармпроизводители смогут заместить за 3-5 лет примерно половину от импортируемых в страну лекарств: «заместив половину из порядка 60% сегодняшнего импорта, мы получим 70% российских препаратов на рынке, и это будет просто отличный результат».

При ускоренных темпах ввода новых заводов российскиефармпроизводители смогут заместить за 3-5 лет примерно половину от импортируемых в страну лекарств

Косметическая промышленность. Наполеоновские планы

О планах значительно увеличить выпуск продукции заявляют и петербургские производители косметики. Например, об этом рассказали на «Невской косметике». «У предприятия есть необходимые мощности, чтобы нарастить производство. Другими словами, определенные виды продукции мы можем нарастить в два, три раза», — заявила заместитель генерального директора по работе с персоналом АО «Невская косметика» Светлана Ганова. На заводе, расположенном на проспекте Обуховской обороны в Петербурге, выпускают кремы, шампуни, мыло и бытовую химию.

Петербургский производитель натуральной косметики Levrana заявил РБК Петербург, что рассчитывает увеличить выпуск своей продукции в несколько раз, это займет от одного до трех месяцев, в зависимости от вида товаров. К расширению производства при росте заказов на свою продукцию готовятся и на косметической фабрике «ИРИДА-НЕВА» (производит в Петербурге оттеночные шампуни и бальзамы, гели для стирки).

Развивать собственное производство не только уходовой, но и декоративной косметики собираются в сети магазинов «Рив Гош». Руководитель отдела по развитию и маркетингу собственных торговых марок (СТМ) «Рив Гош» Елена Власова сообщила о планах увеличивать мощности. Среди собственных брендов этой сети — марки EvaMosaiс, «Гурмандиз», РГ Professional, Easy Spa, Fiveelements и др.; часть из них выпускают на заводе в Петербурге. «Это, конечно, не совсем быстрый процесс; он может растянуться на срок до полугода», — отметила Елена Власова.

Незаменимое — есть

Мешает реализации этих планов нехватка сырья и сложности с логистикой. Основатель бренда косметики DON’T TOUCH MY SKIN АдэльМифтахова объясняла в своем блоге, что «абсолютное большинство [отечественных] брендов производит все либо из импортного сырья и упаковывает в импортную упаковку, либо вообще производит и упаковывает за границей и ввозит в Россию готовые продукты». По ее словам, в России практически нет качественного технологичного сырья (пептидов и инкапсулированного ретинола в нашей стране не производят), и вообще нет качественной упаковки — например, вакуумных флаконов, которые блокируют доступ кислорода внутрь банки, что продлевают срок годности кремов и сывороток».

Все опрошенные РБК Петербург эксперты отмечают рост себестоимости производства косметики: значительно подорожало сырье и логистика.

По словам Адэль Мифтаховой, дистрибьюторы сырья устанавливают свои цены с поправкой и на общее подорожание, и на курс евро: «На два важных для нас ингредиента цена поднялась в 2 раза, то есть на 100%. На остальное сырье — не меньше чем на 20%».

Основатель Ostrikov Beauty Publishing Сергей Остриков (создатель нескольких марок косметики и парфюмерии) говорит, что разброс цен очень разный. «Где-то подорожание сопоставимо с валютной разницей, а где-то случилось в сотнях процентов. Например, лимонная кислота подорожала в 3-5 раз, в зависимости от поставщика. Но самая большая проблема не в подорожании, а в исчезновении компонентов или даже целых поставщиков, сырье которых незаменимо», — отмечает он.

По словам Сергея Острикова, в дефиците как вполне обычные базовые ингредиенты вроде эмульгаторов, так и активные вещества. С ними сейчас наибольшие сложности. «Базовые компоненты можно привезти из Азии (но в не гарантированном качестве), что-то можно найти от российских производителей, но с активными веществами «ловкость рук» не работает», — подчеркивает эксперт.

Разворот на восток и рост цен

По словам Светланы Гановой, петербургские заводы в основном работали с поставщиками из Европы, это было удобно с точки зрения логистики. «Мы были уверены в надежности поставщиков и качестве сырья… Сейчас мы рассматриваем Индию и Китай, с которыми у нас уже есть опыт работы», — заявляла она (цитата по «Петербургскому дневнику»). «Поиск и проверка новых поставщиков, тестирование продуктов — процесс не быстрый и может занимать до четырех-шести месяцев», — подтверждают в «Рив Гош».

Кроме того, «усложняется система самих поставок — увеличивается транспортное плечо, в том числе из Юго-Восточной Азии», — говорит Елена Власова. «Есть большая проблема с тем, что логистика удлинилась, если раньше можно было что-то привезти оперативно, то сейчас это занимает месяцы», — отмечает Сергей Остриков. Стоимость поставок, по его данным, в некоторых случаях выросла с 800 до 3500 евро за грузовик.

Поэтому рост цен на отечественную косметику неизбежен. По прогнозам основателя Сергея Острикова, он составит не менее 50%. Но покупатели пока не готовы к этому.

Яркий пример их неготовности — скандал, который случился в марте 2022 г. после повышения на 50% отпускных цен на продукцию российского бренда Estel (завод компании по производству красок и средств ухода за волосами расположен в Петербурге). В сообществе «Злой парикмахер» владельцы салонов красоты, закупавшие продукцию этого бренда для работы, с возмущением писали, что «это жесть — поднимать цены на 50%, производя краску в России»; обсуждали подачу жалоб в ФАС и призывали коллег к отказу от использования бренда Estel. В компании «Юникосметик» (производитель ESTEL) не ответили на запрос РБК Петербург о причинах резкого изменения ценовой политики.

Впрочем, вероятно, у большинства покупателей практически не останется альтернатив — часть западных брендов покинет или уже покинула российский рынок (об этом заявили крупные косметические и парфюмерные концерны L'Oreal, EsteeLauder, ShiseidoGroup, Procter&Gamble, Unilever и др.), а те, что остались, выросли в цене гораздо сильнее, чем российские продукты.

Электроника. В зоне предельного риска

Одна из самых страдающих сейчас отраслей — электронная промышленность. Эта отрасль представлена в России в основном сборочными предприятиями — собирающими электронные устройства из готовых компонентов, почти на 100% импортируемых. Об ограничении поставок своей продукции в Россию объявили крупнейшие компании — производители электронной компонентной базы: Intel, AMD, Samsung и TSMC. Особенно неприятно то, что тайваньская TSMC (TaiwanSemiconductorManufacturingCompany) совсем недавно начала производить процессоры российской разработки («Байкалы», «Эльбрусы» и «Скифы»), а также является пока мировым лидером (с долей в 52%) в производстве самых современных процессоров с топологическими нормами 10 нм и меньше, необходимых для производства смартфонов, веб-камер и других портативных устройств.

Без этих поставщиков, являющихся, по сути, монополистами в своих сегментах, невозможно не то что развитие электронной промышленности, но даже поддержание адекватной работы имеющихся в России устройств, утверждают эксперты. Заместить их продукцию российскими аналогами невозможно. По этой причине российские компании ищут обходные пути поставок. «Все то, что раньше шло напрямую из США и Европы, сейчас пытаются возить из Китая», — говорит специалист по рынку контрактного производства электроники, президент ГК DANNIE group Сергей Зорин. Как он уточняет, Китай в данном случае выступает не альтернативным производителем, а продавцом: «Очень многие, хотя и не любые, американские микросхемы можно купить в Китае. Российский рынок потребителей микросхем составляет около 1% от китайского, так что продажи россиянам для китайцев никаких проблем не создают».

Логистика блокирует поставки

Но переориентация на Китай логистических коридоров (не только по электронике) породила огромные заторы на его границах, что, как в один голос утверждают все собеседники РБК Петербург, является сейчас главной причиной срыва поставок — даже резкое падение рубля в феврале-марте, санкции и бойкот вендоров отходят на второй план.

Кроме того, некоторые вендоры тщательно следят за поставками своих изделий. Так, два мировых лидера производства микросхем для телекома, американская компания MarvellTechnology и сингапурская Broadcom Inc., как утверждает Сергей Зорин, отслеживают путь каждой своей микросхемы и не допустят поставок их в Россию даже из Китая. Можно, наверное, найти какой-то экзотический путь поставки со вторичного рынка, но такие поставки будут крайне нестабильными и дорогими, уверен Зорин.

ТемурАминджанов, президент НПО «СтарЛайн», почти полностью роботизированного производителя автомобильной электроники в Петербурге, заявил РБК Петербург, что его предприятие на 100% зависит от импорта компонентов, расходных материалов и запчастей для производства и обслуживания оборудования. На данный момент прямые поставки практически полностью прекратились, и пока компания ищет альтернативные каналы поставок, производство работает на складских запасах — они исчерпаются через несколько месяцев.

Отрасли встанут, Китай не поможет

По мнению исполнительного директора АРПЭ Ивана Покровского, прекращение поставок микроэлектроники в наибольшей степени затронет крупносерийное и массовое производство, например, автомобилей, оборудования для информационной инфраструктуры (особенно вычислительной техники и телекома), а также обслуживание оборудования на железнодорожном транспорте, городском транспорте, в жилищно-коммунальное хозяйстве.

Прекращение поставок микроэлектроники затронет производство автомобилей, оборудования для информационной инфраструктуры (особенно вычислительной техники и телекома), обслуживание оборудования на железнодорожном и городском транспорте, а также ЖКХ.

«Через два-три месяца вероятны остановки работы в этих отраслях экономики. Это означает, что нам нужно готовиться к достаточно длительному и тяжелому периоду в условиях высокой неопределенности», — считает Иван Покровский. О том, что уже летом из-за ограничений поставок оборудования могут начаться сбои у операторов мобильной связи, ранее предупреждала комиссия РСПП по связи и IT.

Китай в роли производителя нам не поможет, утверждают эксперты. Во-первых, его компетенций недостаточно для замены мировых вендоров. Во-вторых, на него тоже наложены санкции в части поставок на его территорию изделий электронного машиностроения. Но даже если российским дизайн-центрам удастся найти за рубежом альтернативную TSMC фабрику, готовую выпускать российские процессоры, перепроектирование их под нового производителя может занять два-три года, утверждают специалисты.

Микроэлектроника: пустыня с мелкими оазисами

Возможности импортозамещения электронных компонентов, особенно в базовом сегменте, микроэлектронике, эксперты оценивают скептически: во-первых, разработка «с нуля» займет слишком много времени, денег и сил.

Во-вторых, для производства микроэлектроники нужны заводы. Кое-какие заводы в России есть, в первую очередь, «Микрон» в Зеленограде, а также «Ангстрем-Т», старый советский «Ангстрем», Воронежский «ЗПП-Микрон», фабрика НИИСИ РАН, «Микран» и несколько других. Но никто из них не способен производить современную микроэлектронику. «Микрон» на своей французской линии компании STMicroelectronics может производить микроэлектронику с топологическими нормами 180 и 90 нм. «Ангстрем-Т» фактически не введен в строй, требует обновления оборудования, фактически простаивавшего 14 лет, обновления кадров, часть которых разбрелась, и решения других проблем. Остальные заводы работают на технологиях выше 250 нм.

Процессоры такого уровня вполне пригодны для для силовой электроники, применяемой, например, в энергетике, для электроники в различных сегментах машиностроения, для специального применения. «Микрон» способен выпускать чипы для банковских и транспортных карт, для оборудования, необходимого российским нефтесервисным компаниям. На нужды этих отраслей и работают существующие российские заводы. Но номенклатура их изделий крайне узка в общей массе спроса на микроэлектронику. Сергей Зорин оценивает их долю в 1%, а может и меньше. Да и по объемам выпуска эксперт называет их «микропредприятиями», «лабораториями», по сравнению с любым серьезным заводом в Китае или в Тайване.

И даже для такого производства нужны специальные материалы (монокристаллический кремний и др.). Но в России производить такие материалы в необходимых количествах не умеют, а с импортом возникли известные проблемы.

Производство микроэлектроники для разнообразных гаджетов и современной компьютерной техники на существующих российских предприятиях невозможно.

Нет машиностроения

Строительство современного завода по производству микроэлектроники требует около $10-12 млрд. Чтобы заводы эффективно работали, нужны современные станки и роботизированные линии. Между тем, как утверждает генеральный конструктор компании «Эсто» Георгий Виноградов, «приходится констатировать, что электронного машиностроения как отрасли в России не осталось. А то, что все-таки производится, годится лишь для мелких производств нестандартных устройств». То есть, отрасль электронного машиностроения надо фактически создавать заново. На импорт оборудования надежды нет — об отказе поставлять в Россию свое оборудование объявили основные европейские, американские и японские производители (ASML, AppliedMaterials, Canon).

До сих пор государственная политика была нацелена на поддержку дизайн-центров, разрабатывающих современные процессоры, заказы на производство которых размещались на корейских и тайваньских фабриках. В 2020 году правительство озаботилось созданием в стране полноценного производства микроэлектроники, включающего производство материалов, оборудования и поддержку перспективных кадров. Минпромторг заказал Мытищинскому научно-исследовательскому институту радиоизмерительных приборов разработку программы развития электронного машиностроения в России до 2030 года. Программа должна быть готова к концу 2023 года.

Пока же, как в один голос утверждают все опрошенные РБК Петербург эксперты, импортозамещение в электронике невозможно ни при каких сценариях. Но даже если мы построим заводы и оснастим их адекватным оборудованием (например, подержанным), санкции и бойкот мировых производителей затруднят обновление и ремонт оборудования, которое постоянно в этом нуждается. Это чревато остановкой действующих производств, не говоря уже о создании новых. А судя по срокам, установленным правительством для развития электронного машиностроения, рассчитывать на его появление раньше, чем в ближайшие десять лет, точно не приходится.

Более того, эксперты утверждают, что планируемого правительством срока не хватит для создания в России адекватного, по объемам и качеству, производства микроэлектроники. Они ссылаются на то, что Тайваню, не имевшему нынешних российских проблем с технологической и экономической изоляцией, понадобилось для этого около 30 лет.

Более правильной стратегией эксперты считают попытку потребителей построить сложные цепочки поставок в обход санкций. «Шансы на успех в решении этой задачи есть, и они достаточно велики», — уверен один из экспертов, пожелавший остаться не названным.

Импортозамещение. Основные условия

Срез из нескольких отраслей показывает: возможности по импортозамещению очень существенно разнятся от индустрии к индустрии. Например, в фарме отечественные производители довольно быстро развивались в последние несколько лет, и здесь даже сделаны первые шаги по созданию производств полного цикла (на «местных» субстанциях), в то время как производство электронных компонентов находится на уровне, очень близком к нулю. Поэтому, если фарма может расширять выпуск лекарств, масштабируя свой прошлый опыт, то микроэлектронике не на что опереться, и рассчитывать на прорыв с ее стороны — сейчас бессмысленно.

Для всех отраслей базовым условием замещения является сохранение поставок промышленного оборудования, что представляет своего рода замкнутый круг: чтобы отказаться от части импорта товаров, надо завезти импортные станки и комплектующие. В том числе, чтобы произвести собственные станки — надо сначала завезти импортные.

Из десятков важных условий, при которых импортозамещение состоится в той или иной заметной степени, собеседники РБК Петербург чаще всего называли два: сохранение части границ страны открытыми и существенное смягчение правил работы бизнеса. «Уже сейчас правительство идет навстречу российскому бизнесу, предоставляя ему некоторые преференции, но этого совершенно не достаточно, чтобы стимулировать необходимый сейчас мощный рывок — по сути, нужен регуляторный рай для инвесторов», — подчеркнула управляющий партнер Legalto business Светлана Гузь на дискуссии РБК Петербург.