Голунов рассказал об интересе полицейских к ноутбуку и «сходке в Риге»
Спецкор издания Meduza Иван Голунов выступил с показаниями в Мосгорсуде, который рассматривает уголовное дело бывших оперативников УВД по ЗАО, задержавших журналиста в июне 2019 года, передает корреспондент РБК. Голунов рассказал, что полицейские интересовались его визитами в Ригу, старались изъять все его носители информации (в том числе компьютер и флешки), применяли к нему насилие. Он также сообщил, что сотрудники УВД были явно знакомы с понятыми и настойчиво предлагали ему выпить воды перед анализом на наркотическое опьянение.
Обвиняемыми по делу проходят бывший начальник отдела наркоконтроля УВД по ЗАО Игорь Ляховец, оперуполномоченные Акбар Сергалиев, Денис Коновалов и Максим Уметбаев, младший оперуполномоченный Роман Феофанов. Им вменяются превышение должностных полномочий (ст. 286 УК), фальсификация доказательств (ст. 303 УК) и незаконный оборот наркотиков (ст. 228 УК).
«Что у вас за сходка была в Риге?»
6 июня 2019 года Голунов вышел из коворкинга на Петровском бульваре, где работал вместе с коллегами по Meduza, и отправился на встречу с журналистом Ильей Васюниным в ближайшую «Шоколадницу» возле метро «Цветной бульвар»: «Я шел дворами мимо зданий Высшей школы экономики. В какой-то момент сзади я услышал крик «стоять!» и увидел, что на меня бегут Денис Коновалов и Роман Феофанов, одетые в гражданскую одежду. Коновалов заломил мне руку за спину. Я подумал, что это какое-то ограбление, стал спрашивать их: «Кто вы такие?» Они прокричали: «Уголовный розыск, вы задержаны». Я спросил: «Почему?» Они ответили: «Не догадываешься?»
На журналиста надели наручники, вытащили из его кармана мобильный телефон. Голунов отказался называть код его разблокировки: «Я не понимаю, кто вы такие». Только после этого полицейские показали ему удостоверения, рассказал он.
«Меня запихнули в автомобиль, вглубь заднего сиденья. Коновалов положил руку на мой подголовник, стал вести со мной «доверительную беседу». Спрашивал, что я делал в Риге, что у нас там за сходка была. Я был удивлен этим вопросом. Я сказал, что хотел бы сообщить своим близким и адвокату о своем задержании. Мне ответили, что не положено», — рассказывал Голунов.
В дальнейшем Голунов постоянно требовал вызова адвоката и звонка родным. «На это мне отвечали что-то в духе «насмотрелся американских фильмов», — рассказал журналист. Полицейские также утверждали, что мероприятия, которые с ним проводятся (личный досмотр, дактилоскопия, медосвидетельствование, осмотр места жительства), не предполагают присутствия адвоката. В какой-то момент после очередного требования вызвать защитника оперативник Максим Уметбаев дважды ударил Голунова в висок, рассказал журналист.
Знакомый понятой и забытый компьютер
По пути в УВД по ЗАО полицейские заехали за молодым человеком по имени Сергей Кузнецов, который позднее оказался одним из понятых при досмотре Голунова. Журналиста доставили в кабинет номер 125. «Мне предлагали выпить воды. Я отвечал, что готов пить воду только в присутствии адвоката», — рассказал журналист. Периодически в кабинет заходил начальник оперативников Игорь Ляховец. Голунов пересказал его беседу при встрече с понятым: «Привет, Серега. Ты болеешь, что ли?» Я удивился. Вы что, знакомы? — спросил я. Ляховец сказал: «Нет, просто я увидел, что человек в маске, решил поинтересоваться». — И имя его знаете. «Да, я увидел в документах», — заявил Ляховец».
Рюкзак Голунова находился рядом с ним, и журналист старался его контролировать, «но мог что-то упустить», сказал он. Во время досмотра в нем оказались наркотические вещества: «Сергалиев открыл его, и сразу в большом отделении поверх моих вещей я увидел пакетик с какими-то желто-зелеными шариками. Я сказал, что это не мое и у меня такого не было».
«Был еще один странный момент. Когда открыли рюкзак, Денис Коновалов спросил: «А где компьютер»? Я спросил, почему у меня должен быть компьютер?» — добавил Голунов. Ранее, собираясь на встречу с коллегой, он решил оставить устройство в коворкинге.
«Из трех лестничных пролетов помню только один»
Затем Голунова повели на дактилоскопию. Провести ее не удалось; эксперт упрекнула оперативников, что они «плохо подготовили» подозреваемого, и отметила, что «подушечки пальцев должны быть мягкие» — что исключено, когда руки плотно закованы в наручники.
Журналиста отвели обратно в кабинет 125, где Ляховец дружелюбно интересовался у Голунова: «Что ты так возмущаешься?» И предложил позвонить кому-то из близких. «Я назвал телефон своего соседа, и секунд через 10 [отношение оперативника] поменялось», — рассказал Голунов; полицейского разозлило, что задержанный намерен «предупредить сообщника», и он стал нецензурно оскорблять Голунова.
«Мы выходили через общий холл УВД по ЗАО. Я увидел много людей и стал привлекать их внимание, кричать, что мне не дают позвонить родственникам или адвокату, избивают, я диктовал телефон мамы, просил ей сообщить. Все настороженно реагировали. Я хотел привлечь внимание сотрудников дежурной части, хватался за ручки дверей. Сергалиев и Феофанов пытались разжать мне пальцы и тянули к выходу. Дежурный даже привстал, стал смотреть, что происходит, но меня уже вытащили из здания в машину, и мы поехали в кабинет медосвидетельствования. Перед кабинетом была девушка, она разговаривала с медработником. Я понял из контекста, что она юрист, и стал ее просить позвонить маме. Она даже начала записывать телефон, но Феофанов сказал ей: «Все в порядке, не берите в голову», — и она ушла».
После всех манипуляций в кабинете медосвидетельствования Голунова попросили подписать документы. «Я везде писал, что меня незаконно задержали и я требую адвоката. Врач сказал мне: «Не нужно этого писать, от вас требуется только подпись». Я ответил, что у меня такая подпись. Я просил врача вызвать наряд, чтобы засвидетельствовать эти факты. Но Феофанов показал доктору удостоверение, и тот сказал: «Ну что, мне вызывать полицию на полицию?»
Я настаивал, что отсюда не уйду, пока не приедет полиция. Схватился за лавочку, на которой сидел; там я чувствовал себя в безопасности, потому что находился в зоне видимости камеры. Меня стали отрывать от лавочки, применять болевые приемы, давить на костяшки пальцев. Я разжал руки, меня потащили к выходу. Феофанов зажал мне шею рукой. Я пытался зацепиться за какие-то предметы мебели, они это все быстро пресекали. Дотащили меня до лестницы. Я упал на лестницу, Сергалиев взял меня за ноги, Феофанов — за плечи, и они потащили меня вниз. Спиной я ударялся о ступеньки, в какой-то момент ударился левой частью головы», — рассказал журналист.
«Я хватался за перила, ограждения лестницы, меня снова отрывали; у меня порвался ремешок на часах, и они остались там. Возможно, в какой-то момент я потерял сознание, потому что из трех лестничных пролетов я помню только один. А следующее, что помню, — как лежу на улице спиной на асфальте, и Феофанов поставил мне ногу на грудь. Потом он изменил положение, поставил колено и оперся на него всем своим весом, это было очень больно. Меня за ноги, за руки закинули на заднее сиденье автомобиля», — вспоминал Голунов.
«Цветами в горшках никто не заинтересовался»
Задержанного отвезли к нему домой: «Я надеялся, что по пути мы встретим кого-то из моих знакомых и они меня заметят, но этого не произошло. Из-за тугих наручников у меня начала затекать рука, на что мне ответили, что я плохо себя веду». Вторая группа полицейских с понятыми опаздывала. «Мы сидели в машине и ждали; я стал снова кричать прохожим: «Позвоните маме!» Называть ее телефон. Полицейские просили их не обращать внимания», — рассказал он.
«Моим ключом открыли домофон. Я подумал, что на выходе из лифта сотрудники могут не сразу сориентироваться, налево нам нужно или направо, поэтому я дернулся [в неверную сторону] налево, чтобы позвонить в дверь соседей. Но меня одернули, — сообщил спецкор. — Надо позвать соседей, пусть будут понятые, сказал я. Мне ответили: «У нас уже есть».
Оперативник Максим Уметбаев достал ключи, которые нашел в рюкзаке Голунова, и очень быстро, с первой или второй попытки, нашел на связке из 12–15 ключей нужный, отметил Голунов. В квартире лаяла собака, которую, по словам журналиста, потребовали успокоить: «А то мы сейчас с ней разберемся».
«В какой-то момент Коновалов прошел за шкаф, и мы не видели, что там происходит. Рядом со мной стоял Уметбаев и вел видеосъемку. Я стал под запись громко говорить: «Денис, куда вы пошли, вас не видно, что вы там делаете?» Он вышел из-за шкафа, сделав вид, что ничего не произошло. Вскоре Акбар сказал: «В комнате, наверное, все». Коновалов подошел к нам и спросил: «А вы смотрели на шкафу? Давайте посмотрим». На шкафу нашли еще несколько пакетиков с веществами, которые впоследствии оказались наркотиками, и электронные весы. Весь остальной обыск прошел быстро, на кухню, прихожую и ванную потратили минут десять. Цветами в горшках на кухне вообще никто не заинтересовался. В конце Сергалиеву кто-то позвонил, и он сказал, что нужно изъять все флешки», — отметил Голунов.
«Коновалов по пути в УВД вел со мной беседы, что мне надо во всем сознаться, сотрудничать и не портить себе жизнь», — рассказал журналист. Около трех часов ночи Голунова отвели к следователю Игорю Лопатину, который допросил его и в конце концов по его просьбе позвонил подруге Голунова, журналистке Светлане Рейтер. Еще через пару часов в управление приехал адвокат Дмитрий Джулай.
«Я рассказал следователю, что меня били, ко мне применялось насилие. После допроса меня отвели в наркоконтроль и сказали: «Что ты несешь, кто тебя бил? Мы тут все вольной борьбой занимаемся, если б тебя били, то ты бы уже не жил», — привел он слова своих собеседников.
В течение следующего дня Голунову, который жаловался на плохое самочувствие и головокружение, дважды вызывали скорую помощь. 8 июня Никулинский суд избрал ему меру пресечения в виде домашнего ареста.
Дело Голунова
Преследование Голунова было окончено через шесть дней после его задержания. О прекращении дела объявил министр внутренних дел Владимир Колокольцев. Он также заявил, что будет просить президента об отставке двоих генералов — начальника УВД по ЗАО Андрея Пучкова и начальника управления по контролю за оборотом наркотиков ГУ МВД по Москве Юрия Девяткина. Полицейские, непосредственно причастные к задержанию Голунова, вскоре были также отстранены от должностей.
Гособвинение считает мотивом оперативников, которые сфальсифицировали документы о причастности Голунова к наркоторговле, стремление обеспечить себе карьерный рост. Сам журналист сначала связывал свое дело с расследованием о связи с похоронным бизнесом руководителя УФСБ по Москве Алексея Дорофеева и его помощника Марата Медоева, но позднее заявил, что готовить его задержание начали раньше, чем люди из похоронного бизнеса узнали об интересе к ним журналиста.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
