Эдуард Худайнатов — РБК: «Продажу Пайяхи обсуждаем с Катаром»
— Вы пытались договориться с китайской СEFC о привлечении инвестиций и совместной разработке месторождения Пайяха. Теперь с кем ведете такие переговоры?
— Обсуждаем с Катаром, но с момента переговоров с CEFC ситуация по условиям вхождения в капитал поменялась: мы стали крупнее и дороже. Речь идет о продаже доли ниже контрольного пакета, контрольный пакет никогда быть продан не может, так как наши объемы запасов нефти стали значительные, и особенно на Пайяхе, мы не имеем права продавать ее по закону.
— Так вы продаете Пайяху или долю в ННК [в 2017 году переименована в «Нефтегазхолдинг»]?
— Обсуждаются разные варианты: и о проектном финансировании, и о возможности стать стратегическим инвестором в капитале нашей компании в зависимости от условий. Думаю, в этом году нам надо договориться, потому что заниматься проектом нам одним тяжело. Но при этом инвестор не может быть маленьким. Даже китайская частная компания не смогла справиться с таким объемом. Вчера я вручил [заместителю председателя] Китая Ван Цишаню наши презентации, чтобы крупные китайские компании посмотрели наши проекты.
Можно было бы и сохранить эти активы в России. Я обсуждаю с [главами Сбербанка и ВТБ] Германом Грефом и Андреем Костиным возможность создания консорциума для инвестиций в компанию — тогда не придется никому отдавать долю. Но к сожалению, пока сложно с привлечением крупного долгосрочного финансирования из-за санкций. Речь идет о $5 млрд, это сделает компанию крупным игроком.
— Хабаровский НПЗ не хотите продать?
— Как я могу его продавать? Мне он самому нужен. Это курица, несущая золотые яйца, это стратегический завод, производящий «Евро 5», один из крупнейших на Дальнем Востоке. Мы даже думаем, как расширить его мощность с текущих 5 млн до 6 млн т, обсуждаем это с губернатором и полпредом региона. Мощность трубы «Транснефти» это позволяет.
С инвесторами из Азиатско-Тихоокеанского региона сейчас обсуждаем получения инвестиций под гарантии поставки нефтепродуктов, включая бункеровочное судовое топливо и мазут. Нам нужен крупный инвестор: сейчас уже много стоим. Кстати, мы увеличили вдвое свою долю на рынке бункеровки: в этом году у нас 1,5 млн т объема производства достигнем, а было вообще 600 тыс т в год.
— Много стоите — это сколько?
— По оценкам международного аудитора, стоимость ННК в 2018 году — $14 млрд.
— Японцев как инвесторов рассматриваете?
— С ними сложно, я еще не вижу ни одного проекта, который они бы реально профинансировали.
— С Exxon вы в совместный проект не хотите?
— Мы договорились сегодня с Нилом Даффином (президент Exxon Mobil. — РБК) вечером пообщаться. У меня есть одна идея.
— «Роснефть» не может вас проинвестировать?
— Мы боимся «Роснефти»: она нас поглотит.
— Говорят, что по четвергам вы играете с главой «Роснефти» Игорем Сечиным в теннис. Он хороший спарринг-партнер?
— Я не завидую тем мастерам спорта, которые с ним на спарринг бы вышли. Он всегда выигрывает.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
