Русский туризм: дорадо против снетка
Санкт-Петербург — город, где Европа показывает себя Азии, а Азия Европе, отмечал полтора века назад французский путешественник. Сегодня мы можем толковать эту формулу расширительно — вся наша страна есть место встречи культур Запада с культурами Востока, в том числе, и внутрироссийских встреч. Вопрос в том, как облегчить эти встречи и сделать их, говоря шершавым языком плаката, экономически выгодными для территорий. Задача, казалось бы, очевидная –– и, тем не менее, проблем остается очень много.
Капля позитива: эволюция «Дома колхозника»
Всякий русский путешественник, в какую бы сторону нашего обширного Отечества он ни направился, отметит улучшение туристической инфраструктуры. В любом областном центре, где ещё пару десятилетий назад было пять гостиниц, причем три из них в формате «дом колхозника» с номерами на 15 кроватей и «удобствами» в коридоре, сегодня работают российские и/или иностранные гостиничные операторы. Постсоветская экзотика, когда при заезде в единственный пристойный городской отель важно было знать, на каком этаже снимать комнату, тоже осталась в прошлом. Число цивилизованных спальных мест выросло в разы. Кстати, не пропали и некоторые «дома колхозника», только на новом историческом витке они зовутся хостелами. Впору было бы переименовать их в «дома хипстера» — ведь спальные места крестьян ХХ века, что привозили в города мешки с картошкой, сегодня заняла молодежь с модными рюкзаками.
Бочка проблем: Рязань или Казань?
Это была капля позитива в целой бочке проблем российской туристической отрасли. На некоторых остановимся подробнее.
Пословица гласит — что ни город, то норов, что ни деревня, то обычай. Знаменитый лозунг Differentiate or Die, придуманный американцем Джеком Траутом — современное продолжение этой русской народной мудрости.
Между тем, культурные отличия, какие-то местные «изюминки», ради которых люди, собственно, и отправляются в путь, бездумно закатываются в асфальт некоего «евростандарта».
В результате, решившись, к примеру, на долгий автопробег по Руси (а коротким он на Руси в принципе не бывает), однажды ты просыпаешься и спрашиваешь себя: где я? Это Вологда или Владимир? Рязань или Казань? Одинаковая мебель в отелях, одинаковая архитектура за окном, унифицированное меню в ресторане, одинаковые «народные» сувениры — изготовленные, вероятно, в Китае — в киосках.
Сибас VS судак
Воплощение этой никем конкретно не заказанной унификации — мнимое разнообразие в меню какого-нибудь нечернозёмного паба, где к ирландскому элю Kilkenny вам предложат и борщ, и суши, и чебуреки. А в дорогом местном ресторане путешественника подстерегают сибас или даже устрицы фин де клер, но никак не местные снеток, шамайка, карп или карась.
Участники рынка назовут дюжину объективных причин, по которым на берегу Волги или Селигера вы обречены есть дораду, а не судака. Но ведь к ресторанам ничего не сводится! В чем разница между ярославскими песнями и тверскими, между рэпом ижевским и ростовским?
Чем именно, кроме названий, отличаются вологодские святыни от нижегородских? Увы, скорее всего, отличий вы не найдете, если специально их не ищете.
И норов, и обычай — всё у нас смотрится примерно одинаково (да, есть своя особинка на Кавказе; но, согласитесь, она несет в себе и элемент тревожности). То есть, переходя на деловой язык, потребитель не видит разницы в туристическом продукте разных территорий. А значит, побывав однажды на «Золотом кольце» и в Сочи, в поиске экзотики, он поедет тратить деньги не в Архангельск или Дербент, а в Грецию или Чехию, где искать различия проще, безопаснее, а зачастую и дешевле.
Знание — сила
Никак нельзя сказать, что наши местные власти не стараются развивать, что называется, туристический потенциал. Но насколько целесообразны эти усилия? Представляется, например, что помогать рыночным игрокам особенно и не нужно. Да, предприниматели будут скрежетать зубами на плохие условия для бизнеса, но с титульными задачами они, конечно же, справятся сами. Построят, привезут, припаркуют, накормят и так далее.
А вот многие культурные, в широком смысле этого понятия, задачи им непосильны. К примеру, человек восстанавливает старинную усадьбу. Это, без преувеличения, подвиг. Турист оживит безнадёжную глушь, оставит там деньги, создаст рабочие места… Но стены, даже тщательно возведенные — это еще не музей, и даже старые вещи в старых стенах — это ещё не музей. И, вероятно, материальное поощрение сохранения местных древностей и диковин и оплата культурной экспертизы важнее инвестиций в продвижение региональных брендов, которые на то и бренды, что, в общем-то, продвигают себя сами.
Пусть расцветают сто цветов
Но и этим просветительская задача власти, конечно, не ограничивается. Неискоренённая пока универсальная схема «отель — ресторан — картинная галерея — прогулка по центру — отъезд» сегодня работает всё хуже. Кто-то ищет халяльный вариант, кто-то адресно едет к намоленным иконам и святым мощам — и эти люди, вероятно, нуждаются в разном типе размещения.
Многим туристам с Запада, да и более или менее молодым жителям наших столиц, важно не столько посмотреть на чучело медведя в краеведческом музее, сколько послушать аутентичный местный рок-н-ролл, распробовать местное крафтовое пиво.
Субкультуры — наше все; где-то инвесторы и предприниматели это понимают, а где-то еще нет.
Дальше — больше. Мы вступаем — уже вступили — в эпоху China friendly. Вот она, предсказанная встреча Европы и Азии. Трехсотмиллионный средний класс Китая стоит на пороге рекреационной России, он настолько велик и своеобычен, что, очевидно, открывает совершенно новую инвестиционную страницу в истории нашего туризма. Китайцы, в сущности, нуждаются в параллельной инфраструктуре. И, как уже понятно, если мы ее не создаем, они создают ее сами.
Как новое поколение недропользователей меняет золотодобычу: кейс «Золото Дельмачик»
Отдохнуть и полечиться. Какие туристические проекты запускались
в 2023 году в России
