Начнет ли Куба переход к демократии в 2018 году

Смерть вождя кубинской революции вызвала к жизни тысячи текстов об «окончательно ушедшей политической эпохе» и показала существенную поляризацию в оценках Фиделя Кастро. Одни считают установленный им режим полноценной диктатурой, другие, вспоминая неплохие показатели образования и здравоохранения, а также меньшее неравенство по сравнению с соседними Доминиканской Республикой и Гаити, говорят о «диктатуре с человеческим лицом». Однако​​ судить кубинский режим будут не только по происходившему на острове за время правления Кастро, но и по той цене, которую придется заплатить кубинцам уже после смерти лидера.

Итоги эксперимента

Текущий политический режим на Кубе можно охарактеризовать как посттоталитарный. Своего диктаторского пика Фидель Кастро и его ближайшее окружение достигли к середине 1960-х годов, когда по лучшим заветам Иосифа Сталина кубинский лидер последовательно разгромил всех противников режима, в том числе тех, кто помогал ему свергнуть не менее кровавого диктатора Батисту. Загнав в горы Эскамбрай своих бывших сотоварищей по восстанию, Кастро направил против них всю мощь имеющейся тогда у него артиллерии и авиации, попутно депортировав их семьи за сотни километров, на запад острова.

Большую же часть своего правления Кастро совмещал тактику уже не масштабных, а точечных репрессий с политикой целенаправленного вытеснения всех несогласных с Острова свободы. Под жернова репрессий попадали совершенно разные люди — от бывших членов кабинета министров (к примеру, министр общественных работ Маноло Рей и министр связи Энрике Олтуцкий) до представителей рабочих, профсоюзов, церковных деятелей и даже деятелей искусства, самым ярким эпизодом борьбы с которыми стало преследование революционного писателя Эрнесто Падильи. Подобная практика формировала атмосферу страха, которая и подгоняла оставшихся несогласных бежать с острова во что бы то ни стало. В течение нескольких волн репрессий в 1960–1970-х в добровольное изгнание отправились десятки тысяч представителей среднего класса, интеллигенции, которая изначально поддерживала революцию, мелкого бизнеса и даже военной элиты. Кастро был на руку отъезд наиболее образованных несогласных, поскольку тех, кто оставался на острове, становилось проще подкупать социалистическими лозунгами, личной харизмой и многочасовыми пламенными речами.

В итоге на 11 млн кубинцев, проживающих на острове сейчас, приходится примерно 2 млн «изгнанников», в основном сосредоточенных в США. Политика остракизма прекратилась в начале 1990-х, когда режим понял, что из-за существенной деградации человеческого капитала и отсутствия поддержки СССР вряд ли получится хотя бы поддерживать достигнутый уровень развития. Именно в 1990-х достигла пика борьба кубинских военных с переселенцами, пытавшихся на суденышках, плотах и дверцах от холодильников переплыть Флоридский пролив в поисках лучшей жизни. Летом 1994 года на таких переправах погибли около 7000 человек, но сдерживать иммиграцию все равно становится с каждым годом сложнее.

Конец переходной эпохи

Тем не менее к началу XXI века кубинский режим вынужден ступить на путь трансформации. Болезнь и фактический уход от управления страной Фиделя Кастро в 2006 году стали сигналом этого разворота, его смерть только подтверждает безальтернативность сценария. Похороны Кастро — это важнейший символический акт как для кубинской элиты, так и для народа — момент осознания неотвратимости перемен, способный вывести страну из переходного этапа в новое состояние. Проблема в том, что, как показывает мировой опыт, спектр этих «новых состояний» кубинского режима очень широк — от более жестокой военной диктатуры до ползучей демократизации. Влиять на этот исход будет несколько классических факторов политических трансформаций.

Сегодняшняя экономика Кубы держится на плаву благодаря двум китам — дешевой нефти и мелкому частному предпринимательству, в основном сосредоточенному в туристической отрасли. Однако основным поставщиком дешевого топлива на Кубу в последние годы являлась Венесуэла, которая сама сейчас переживает политический и экономический кризис и не может помогать «социалистическому» товарищу в должной мере. Кубе придется диверсифицировать источники сырья, а значит, больше открываться миру. Развитие малого бизнеса гарантировало Кубе устойчивый экономический рост, но он все равно меньше среднемировых темпов. И это учитывая, что страна пока выбирается из экономической ямы, в которую попала после краха социализма. Относительная свобода предпринимательства породила зачатки новой социальной группы, экономически самостоятельной, но продолжающей находиться под гнетом государства. После смерти Кастро эти люди могут пожелать большей экономической свободы, а потом предъявить и политические требования. Их небольшому бизнесу нужна защита от преследования со стороны власти и спецслужб. Отказать им в этом будет сложно, поскольку роль предпринимателей в экономике страны будет только расти.

Переговоры с неизвестными

Политика, которую проводит последние десять лет брат Фиделя Кастро Рауль, показывает, что кубинская правящая верхушка в целом понимает неотвратимость капиталистического вектора развития. Но слабость престарелого Рауля может быть одновременно и преимуществом, и недостатком на пути к полновесным реформам. За годы существования режима была подчистую выхолощена не только любая оппозиция, но и все потенциально сильные лидеры. Рауль за последние годы у власти еще больше усилил позиции армии и выходцев из спецслужб, но сильного преемника среди них как не было, так и нет. При этом слишком резкий разворот в сторону капитализма и демократии грозит «силовикам» потерей власти, что чревато угрозой переворота и либо военной диктатурой, либо расколом страны и затяжной гражданской войной.

Смерть Фиделя еще больше снизит эффективность идеологической обработки граждан, усилится давление американской кубинской диаспоры, обладающей значительными средствами и способной поддержать повстанческие группы на территории Кубы. Теоретически кубинская элита может вступить с ними в переговоры, допустить американских кубинцев в политику и бизнес в обмен на гарантии мирной старости. Но на деле эти переговоры будут крайне затруднены — среди диаспоры тоже нет единого и сильного лидера, который одновременно мог бы дать гарантии США, действующей кубинской элите и при этом не будет отвергнут кубинцами как изменник делу великой революции.

Посредником в подобных переговорах могло бы стать международное сообщество в лице президента США, рукопожатие которого с кубинским лидером уже состоялось. Но избрание Трампа и его резкая реакция на смерть Фиделя Кастро ставят под вопрос и ранее достигнутые договоренности двух стран, и эту новую идеалистическую схему.

Времени, отпущенного на выбор того или иного пути трансформации, крайне мало. Рауль Кастро уже заявил, что в 2018 году он уйдет в отставку со своего поста. Отказ от этого обещания после смерти брата может спровоцировать социальные волнения, прямым виновником которых в глазах населения и элит останется Рауль, что лишит его гарантий неприкосновенности в случае переворота. Поэтому в ближайшие полтора года Кастро и его окружению предстоит соблюсти непростой баланс между интересами военной элиты и запросами американских и «кубинских» кубинцев, при этом находясь под особым вниманием международного сообщества.

Символично, но именно от этого последнего выбора Кастро зависит, сможет ли Остров свободы стать действительно свободным или погрузится в пучину новых революций.